почти чёрная, вода. Там и тут попадались полусгнившие рыбьи туши и птичьи тела с распластанными крыльями, изъеденные то ли тленом, то ли химическим морем. Где-то через полчаса пути проплыла совсем рядом зловонная коровья туша – почернелая, безобразно раздувшаяся, с как будто обгрызенными рогами. При виде её Деллахи нахмурился, многозначительно покачал головой.
– Вы в самом деле собираетесь вернуться на остров? – спросил Липси.
– Судя п-по вашему в-вэ-э-вопросу, вы лично не с-собираетесь, – отозвался Деллахи.
– Конечно нет, – качнул головой Липси.
Деллахи кивнул, в очередной раз посмотрел на компас. Ничего не сказал.
– Вас это не смущает? – на всякий случай поинтересовался Липси.
– А п-почему это д-должно меня смущать? – пожал плечами хромой. – Вы м-можете распоряжаться с-сэ-э-своей жизнью, к-как вам угодно.
– Признаться, я поначалу думал, что вы просто хотите бежать с острова.
– Х-хочу, – снова кивнул Деллахи. – Он мне осточертел, п-признаться.
– Вот и славно! – обрадовался Липси. – Вдвоём нам будет гораздо проще извернуться. Много у нас денег?
– У вас – не знаю, – усмехнулся хромой.
– То есть? – опешил Липси. – Вы что же, решили прибрать себе всё?
– Д-да, – просто ответил хромой. – В-вэ-э-вам ничего н-не обломится.
– Но позвольте!..
– Н-на всякий случай… – перебил Деллахи. – В кармане у м-ме-е-меня пистолет.
Липси оторопел.
А ведь такой поворот событий надо было предвидеть! Он с самого начала знал, что этот рыжий совсем не прост. И тусклые намёки Маклахена Липси тоже не пропустил мимо ушей, он их запомнил.
И что теперь делать? Этот хромой наверняка ограбит его, и хорошо ещё, если не убьёт.
Ему очень живо представилось, как он плывёт по морю, подобно той корове – почерневший, раздувшийся, мёртвый, с изъеденным кислотой багрово-чёрным лицом.
Ну уж нет, на это он не согласен!
– Н-не бойтесь, Л-лэ-э… Л-лэ-э…
– Липси.
Этот мерзавец специально каждый раз спотыкается на его фамилии, Липси давно это понял. Форма издевательства, своеобразная месть.
– Липси, – кивнул Деллахи. – Не б-бойтесь, я не п-пэ-э-причиню вам никакого вреда, е-если вы будете в-вэ-э-вести себя разумно.
– Разумно? Что значит "разумно"?
– Т-то и значит. Мне п-пэ-э-плевать, собираетесь вы вернуться, или н-нет. Но если вы х-хэ-э-хотите дожить до б-берега, с-сидите на месте спокойно и н-не де-е-делайте глупостей.
Откуда-то потянуло гарью. Дышать и до этого было тяжело, почти невозможно из-за тяжёлого и плотного воздуха с кисло-жгучим вкусом. А теперь, когда поднявшийся ветерок принёс смрад то ли горелой резины, то ли пластика, Липси едва не задохнулся, а глаза его заслезились. Кружилась голова. Так кружилась, что он вцепился в борта лодки, боясь потерять сознание и вывалиться.
– Шторма не будет, как думаете? – спросил он, кое-как откашлявшись, едва ворочая языком. – Ветер поднялся.
– Ч-чёрт знает, – бросил Деллахи, даже не взглянув на небо.
– А когда мы будем на материке?
– Чёрт зэ-э-знает, – повторил Деллахи.
Говорить было больше не о чем. Липси знобило. Он получше завернулся в брезент, ссутулился, чтобы было не так холодно. Взгляд его упал на весло, лежащее вдоль борта. Оно было чёрное от воды, на нём медленно высыхали жёлто-серые разводы от осевшей на дереве пены.
Этим веслом вполне можно разнести кому-нибудь голову. Или сломать шею. Например, этому бандиту, что сидит у руля, щурясь в туман и то и дело поглядывая на компас.
Тут, правда, есть два "но". Во-первых, Липси совершенно не уверен, что сумеет улучить момент и в последний момент не струсит или не промахнётся. А во-вторых, даже если всё получится, и Деллахи окажется за бортом, то как Липси доберётся до большой земли? У него нет компаса и он совершенно не умеет управляться с лодочным мотором. А на вёслах он будет добираться бог весть сколько и неизвестно, доберётся ли когда-нибудь, или море задушит его.
– Можно хотя бы плыть побыстрей? – спросил он. – Дышать нечем. И очень холодно.
Деллахи бросил на него равнодушный взгляд, покачал головой:
– Н-нельзя. Если на п-пути попадётся что-нибудь н-нэ-э-наподобие бревна… Вы ведь не х-хотите к-ку-у-купаться, а, Липси?
Бандит рассмеялся. Потом достал из кармана сигару. Сигара оказалась поломанной. Деллахи долго смотрел на неё с сожалением.
– П-пэ-э-последняя, – произнёс он, глянув на Липси.
Аккуратно отделил поломавшуюся часть, положил её в карман. Щёлкнул зажигалкой, раскуривая остаток.
Над вонючим смертоносным морем поплыл сладкий аромат "Упманна".
30. День двадцать четвёртый. Беатрис
Самые красивые цветы – в букете, который тебе подарил любимый. Даже если они раскисли и развалились на почернелые мёртвые волокна почти тут же, в твоих руках…
Это было ужасно.
Ллойд ворвался в комнату с букетом этих цветов. Там были ромашки и белоголовник, кипрей и клевер, и ещё какие-то, названия которым Беатрис не знала. Да и определить их было невозможно. Потому что все они были одинакового пепельного цвета, остекленелые, ломкие, замёрзшие, мёртвые. Пепельные цветы. Цветы пепла. Цветы из пепла.
– Беатрис! – позвал он, протягивая ей букет. – Любимая моя, тебе не кажется неправильным, что твой мужчина ещё ни разу не дарил тебе цветов? Да, возможно Ллойд не романтик, быть может, Ллойд немного суров и циничен, но ведь он любит тебя! Я так тебя люблю, Беатрис!
Забыв обо всём, она с восторгом приняла эти цветы из чёрных от сажи рук любимого. И её ладони тут же стали черны. А через пару минут…
А через пару минут оттаявший букет превратился в месиво, в пучок свисающих из её руки грязных и зловонных нитей. Беатрис зашла в туалет, с отвращением бросила их в унитаз.
– О, господи! – выдохнула она, не в силах сдержать слёз.
– Прости… – только и смог произнести любимый. – Я не знал… Я не думал, что…
– Да ну что ты! – она хотела погладить его по щеке, но только охнула и бросилась с отвращением оттирать ладони о полотенце.
И тут только вспомнила.
– Милый… милый, Гленда умерла, – сообщила она.
– Умерла? – Ллойд опасливо заглянул в маленькую спальню, где на кровати вытянулась мёртвая девушка. – С чего это вдруг?
– Ну, ты же знаешь, – покачала Беатрис головой. – Гленде было очень плохо последнее время… Давай сюда свои руки, грязнуля… Воды нет… – прохныкала она. – Мы так и будем ходить с грязными руками?
Ллойд пожал плечами.
– Нет, так нельзя! – продолжала она. – Нельзя оставлять на себе эту ядовитую сажу. Пойдём, помоем руки. Возьмём совсем немножко воды и смоем это… А потом нам надо будет похоронить бедняжку Гленду.
– Похоронить… – увлекаемый за руку Ллойд сморщился, затряс головой. – Я не хочу!
– Что значит – не хочу? – она завела его на кухню, зачерпнула из фляги кружку воды.
"А ведь это были мы, – думала она, поливая Ллойду на руки тоненькой,
