нежно-розовых перьев.
— Жарко сегодня, — посетовал Ниньяс.
Эрфиан склонил голову, соглашаясь. Солнце за белокаменными стенами дворца палило нещадно, близился полдень. Он преклонил колено перед их величеством еще до рассвета и с тех пор говорил, не закрывая рта. Подбирать новые слова и заключать в них прежние смыслы, которые не доходили до хозяина, становилось все сложнее. На красноречие Эрфиан не жаловался и был уверен, что способен убедить любого с помощью нескольких фраз. Но их величество король светлых эльфов Ниньяс, хранитель побережья и пустынь, храбрейший, скромнейший, красивейший и мудрейший — горе тому, кто решит назвать титул целиком и забудет хотя бы одно слово — оказались крепким орешком.
Отец Эрфиана рано заметил, что мальчик склонен к высокомерию, и одергивал его, слыша то или иное суждение. На слово «глупец» первый воин Хаддат накладывал самый строгий запрет — сын произносил это по десять раз на дню. Глупцами были янтарные Жрецы, которые не видели дальше вин и фруктов. Глупцами были слуги, которые не хотели учиться думать. Глупцами были воины, которые не знали, чего им надо от жизни. Живущие вне деревни темные эльфы тоже были глупцами, равно как и светлые, а оборотни — и подавно. Вампиры? Самые большие глупцы, что может быть глупее, чем променять день на ночь?.. Отец объяснял Эрфиану, что так говорить не стоит. Эрфиан не мог понять — если он чувствует, что выше их всех, почему он должен замалчивать правду?
Но первый воин Хаддат проявил упорство, и сын усвоил урок: не вся правда, которую тот считает истиной, является таковой. Если кто-то кажется тебе глупцом, не торопись с выводами. Чем чаще Эрфиан размышлял, тем реже произносил «запрещенное слово». Он не помнил, когда в последний раз ему хотелось такое произнести. До сегодняшнего дня. В лице их величества он встретил подлинного глупца. Не будь это существо королем светлых эльфов, от которого зависело будущее желавших поселиться на здешних землях жрецов богини, он сказал бы об этом прямо. Но ситуация требовала сдержанности.
— На моих землях будет вдвое больше жрецов, — посетовал Ниньяс. — Ты знаешь, сколько шума они умудряются понаделать, советник? Особенно когда празднуют эту их… полную луну.
Королевские жены — пятеро — сидели у ног мужа, но не на подушках, а на полу. Как и подобает воспитанным супругам, они не смели поднять глаз на гостя-мужчину.
Эрфиан в очередной раз отметил, что Ниньяс не назвал его по имени — у светлых эльфов это считалось проявлением крайнего неуважения к собеседнику. Впрочем, «советник» не сделал ничего, что позволило бы заслужить уважение. Например, не родился в семье Жрецов, и кровь у него синей не была. Значит, он мало чем отличается от слуги. Ниже слуг в иерархии королевских особ стояли только внебрачные дети. И их величество о происхождении Эрфиана были осведомлены.
— Жрецы будут жить в отдалении от деревни, ваше величество. Не забудем и о том, что главная жрица Такхат имеет влияние на детей. Стоит ей сказать хотя бы слово — и шум прекратится. Я понимаю беспокойство вашего величества, но хочу заверить всех, кто находится в этой зале — светлые эльфы выиграют, если обзаведутся такими соседями. Предлагаю их величеству поразмышлять о том, что вино, которое они получат, позволит им созывать большие пиры. Они смогут заключать союзы с вождями человеческих племен, с темными эльфами, с оборотнями и другими темными созданиями. Эти союзы обеспечат их величеству не только надежную защиту от нападений Следопытов и вампиров, но и крепкую дружбу. Боги милостивы, у их величества много дочерей. Король светлых эльфов Тимир, живущий в окрестностях города Фелота, ищет жен для сыновей. Он заключил союз с вампирами, обитающими там же. Один брак — и их величество совершат то, что не удавалось даже янтарным Жрецам: наладят отношения с обращенными существами.
— Что бы это значило? — поднял бровь Ниньяс.
— Их величество породнятся с королем Тимиром. Союзы, как мы знаем, заключаются не между королями, а между семьями. Теперь вампиры не смогут нападать на вас, потому что в противном случае они нарушат данные Тимиру обещания.
— С позволения вашего величества, я хочу сказать пару слов.
Царсина, до этого полулежавшая на подушках — по приходу сесть предложили только ей — поднялась и подошла к королю. По случаю путешествия на ней была черная кожа, а лоб украшал обруч главного воина. Король почтительно склонил голову.
— Моя Жрица, — проронил он. — Тебя утомили речи советника?
— Да простит ваше величество, но настал мой черед утомлять его речами.
Ниньяс снова кивнул, приготовился слушать и ради этого даже сел прямо. Царсина, с утра не проронившая ни слова, выглядела спокойной, но Эрфиан был уверен: она готова взорваться от злости. Оставалось удивляться, как ей удается сдерживаться. Обычно Жрица не утруждала себя подобным и, в отличие от советника, высказывала собеседнику все, что думает. «Глупец» было самым невинным из того, что бедняге приходилось выслушивать.
— Эрфиан, ваше величество, — произнесла Царсина, подчеркнув имя, — сопровождая меня, проделал долгий путь. За последнюю весну он несколько раз уходил в Фелот, а потом возвращался в деревню. Он говорил с их величеством Тимиром, с главной жрицей Такхат, с моим супругом Нориэлем. Этой ночью Эрфиан не спал, размышляя о том, что скажет в разговоре с тобой. С раннего утра он стоит в этой зале, и ему даже не предложили присесть — я уже не говорю о том, что нас не пригласили к обеду.
— Если моя Жрица голодна, мы можем прерваться, — предложил король.
— Но, — возвысила голос Царсина, словно не услышав, — наверное, их величество полагают, что советники, как и слуги, рождены для тяжелой работы, и их не обязательно уважать. Мне жаль, что я вынуждена опускаться до подобных слов, но эту деревню защищают воины. Прошлой луной вампиры покусали десятерых эльфов и серьезно ранили первого воина. Покой их величества охраняет армия, сильнее которой нет ни в одном из миров. Это — мои воины, ваше величество. Они пришли сюда по доброй воле, но могут и уйти. И тогда деревня останется без защиты. Все мы знаем, что вампиры испытывают по отношению к светлым эльфийкам.
Король поднес руку к виску, убирая за ухо прядь длинных светлых волос.
— Видят боги, моя Жрица — я не хотел обидеть тебя. Я наслышан о твоей воинской доблести и о твоей… женской мудрости, — после паузы добавил он.
