петиции за подстрекательство к бунту. О. Илиодор предвидел этот исход, предлагая адресату либо казнить своих посетителей, либо «миловать и счастьем дарить». В любом случае заварилась бы каша, подлежащая длительному расхлебыванию.
Уже 23.II священник телеграфировал в Почаев: «Крестьяне объединяются, хотят представиться Государю». Подробности раскрыл письмом: «Теперь одна у нас забота: сплотиться всем крестьянам верным Самодержавному Императору, представиться Государю Императору и поднести ему свой адрес, — не только одним крестьянам, но и всем верным Царю и присяге членам нужно идти к Царю».
Однако, вступив в переговоры с правыми крестьянами других губерний, о. Илиодор увидел, что имеет дело совсем с другим типом, нежели привычный ему волынский. Эту черту точно выразил епископ Евлогий, отмечая «ту огромную разницу, которую можно наблюдать между нашим молодцом ярославским крестьянином — бойким, свободным, свободолюбивым — и нашим западным крестьянином — угнетенным, забитым, раболепным, который при встрече хватает вас за руки, целует ваши руки, бросается вам в ноги; это, скажу, отвратительное это „падам до ног“, которое является лозунгом в этом польском крае в отношении низших к высшим. Эти черты забитости, угнетенности, раболепства Польша и польская культура должны считать своим тяжким грехом и должны нести на себе за это ответственность». Кроме того, в глазах крестьянина из внутренних губерний почаевский иеромонах не имел такого абсолютного авторитета, как для волынца. Поэтому переговоры с правыми крестьянами оказались безуспешны.
«…у них слишком много гордости, что они члены Думы, — негодовал о. Илиодор. — Они считают себя умнее всех и к доброжелательным речам не прислушиваются. Притом они живут не на одной квартире; энергии у них нет. Только выпивают и закусывают. Того же, почему так необходимо неограниченное Царское Самодержавие, они не понимают». В другой статье он уточнил, что правые крестьяне «вообразили себя настоящими законодателями, подняли нос кверху, лишились, как Навуходоносор, от гордости рассудка и думали, что им никто не должен ничего советовать, а всем должны руководить они; ведь на то они и члены Государственной думы, царские советники». Иными словами, они не пожелали подчиняться самозваному вождю из Почаевской лавры.
Суть их ответа на предложение пойти к Государю о. Илиодор передавал так: «да на что это? Да Царь и так знает, что мы Его верноподданные! Да чего мы у Царя не видели».
Привлечь на свою сторону левых крестьян оказалось и вовсе невозможно. Когда о. Илиодор явился к ним на собрание, то был попросту не впущен внутрь: «посторонние не допускаются». Пропавшую втуне речь напечатал в «Почаевских известиях». Чтение этого шедевра гомилетики заставляет сожалеть, что он остался только на бумаге. Будучи произнесен вживую, он бы, пожалуй, изменил всю историю II Государственной думы.
Обрушиваясь в своем послании на левых крестьян за то, что они «продали за кусок хлеба и клочок земли и Веру Православную, и Царя Самодержавного, и Русский народ», то есть пошли за теми партиями, где больше обещали, о. Илиодор поражает адресатов наиболее действенным для них оружием — религиозным. Левая сторона Государственной думы уподобляется левой же стороне на Страшном Суде, опасность дружбы с социалистами обосновывается словом Писания «с мужем неповинным неповинен будеши, а с развращенным развратишися». Поэтому уход в левые партии равносилен отречению от Христа.
«Нет достаточно слез, чтобы оплакать падение ваше, преступление. Но не отчаявайтесь, дети мои! Не падайте духом, ибо путь к покаянию еще не закрыт. Апостол Петр трижды отрекся от своего Учителя, но потом слезами, покаянием, апостольскими трудами загладил свое падение. Подражайте ему и вы, пока не поздно. Вы отреклись от веры, отреклись от Царя, отреклись от своего родного народа. Покайтесь и оплачьте свой тяжкий грех. Отвернитесь от своих врагов. Станьте под святое знамя: „За Веру, Царя и Отечество“. Соединитесь с волынскими крестьянами и дружно идите в ногу к тому, что вам нужно. … Спасите ограду Церкви, Трон Царя и Родину. Простите!».
Словом, о. Илиодор не нашел дорогу к сердцу левого крестьянина. В этом больше преуспели лидеры правых партий. Понимая, что левые завлекли крестьян земельным вопросом, правые, во-первых, стали выдвигать его на первую очередь в Думе, а во-вторых, устроили ряд частных совещаний. Первый шаг сразу привлек к правым симпатии крестьян, поскольку левые предпочитали обсуждать с думской кафедры политические темы, непонятные простолюдину. Что до совещаний, то они ни к чему не привели. Крестьяне признавали только один способ решения аграрного вопроса: чтобы помещики поделились с ними землей. Но те говорили о полумерах — о землеустроительных комиссиях и переселении в Сибирь.
«Крестьяне с этого собрания разошлись, как говорится, несолоно хлебавши, — писал о. Илиодор об одной такой встрече. — Покорно благодарим. Нет, Царь-Батюшка не так решит: Он сказал, что кто хочет, то может селиться на свободных землях в Сибири, а то и тут отыщет, земли много».
В провале совещаний о. Илиодор обвинял и левых крестьян, которые своими резкими речами с думской кафедры еще более озлобляют против себя помещиков. «Если бы все крестьяне были бы такие, как волынские, то тогда бы крестьяне получили и земли столько, сколько бы Царь распорядился взять за деньги у помещиков, и волю, и Вера бы наша не была поругана, и Царь бы царствовал на страх врагам…».
Таким образом, паства о. Илиодора в Думе свелась к восьми крестьянам, привезенным им с Волыни. Однажды он их так и назвал — «своими людьми». «Правые крестьяне следуют за своим пророком с безоговорочным послушанием хорошо обученных щенков», — отметили репортеры.
Волынцы составляли его утешение. Чуть не ежедневно он радостно писал на их родину: «Наши депутаты тверды». Твердость заключалась в следующем: «За Батюшку-Царя — Царя Самодержавного они готовы на всякие жертвы. Левых членов Думы ругают по-русски, не стесняясь».
Левые использовали разные уловки, чтобы сбить волынцев с избранного ими пути. Во-первых, угрозы. Самый любопытный случай произошел с депутатом Евсевием Басом. Он получил из своего местечка Деражны письмо с упреками за то, что он-де продался помещикам: «Ну, вже мы тоби покажем. Почуешь ты нашего кулака! Мы дом твой сожжем, детей убьем, все разорим!». Следовали знакомые подписи односельчан. Адресат ответил, что пересылает письмо губернатору, но крестьяне через посредство волостных властей уверили депутата, что ничего не писали. Представили и свидетелей. Судя по тому, что во второй раз понадобились посредники, поначалу действительно писал кто-то другой. О. Илиодор опубликовал всю переписку под заголовком «Жиды действуют из-за крестьянской спины», а редакция «Почаевских известий» от лица Союза прибавила, что отвечает за целость имущества и неприкосновенность депутатов. «Злодеи от нас не укроются, а убытки, ими причиненные, будут восполнены немедленно из союзной казны».
В другой раз на общей волынской квартире появился
