что приеду уже после того, как Аарон начнет свои объяснения. Чтобы не видеть их первоначальное потрясение от того известия, что я превращаюсь в ужасного и смертоносного духа мести.
У реки я замедляю шаг и разглядываю то, что некогда служило домом Лили. А что будет со мной потом? Я проживу двести лет в теле, которое будет медленно забывать о себе. Пробуду ли я еще некоторое время Мэйв или сразу же превращусь в Домохозяйку? Она же вроде была реальным человеком. В какой-то степени. Ведьмой, но не демоном. Женщиной, обладающей силой. Но как долго она пребывала в таком состоянии?
Как назло, Аарон решил дождаться моего появления. Я вхожу через заднюю дверь кухни и вижу всех через окно. У них встревоженные лица с растерянным взглядом, но недоверия или ужаса не ощущается. Они еще не знают. И не могут знать.
Первым меня замечает Ро, прислонившись к холодильнику – с того самого места, где всего несколько дней назад мы самозабвенно обнимались и целовались. Я замираю под слишком острым взглядом.
Я люблю тебя. Я думаю об этом так сильно, что моя мысль почти материальна. Сможет ли Ро ощутить ее? Уже сейчас кажется, что нас разделяет не только физическое стекло, но и нечто более духовное.
Ро щурится и касается рукой Фионы. Та оборачивается и встречается со мной глазами. Слабо улыбается.
– Всем привет!
Раздается нестройный хор приветствий, после чего наступает неловкая пауза.
– Извините, что не отвечала на сообщения, – говорю я, оглядывая кухню и осознавая, что уже несколько дней не виделась с людьми, с которыми раньше проводила едва ли не каждый час.
К тому же, когда они видели меня в последний раз, я выбегала из дома в приступе паники.
– Извините, что я…
– Все в порядке, Мэйв, – говорит Нуала.
Она произносит это таким тоном, будто хочет одновременно и приободрить меня, и добавить: «Все в порядке, мы знаем о вашем разрыве, и теперь, похоже, твое поведение приобретает какой-то смысл».
Примерно то же чувствуют остальные. Теперь мои истерики, приступы паники и исчезновения стали для них более понятными. Просто они не знали, что у нас с Ро были проблемы.
Аарон слегка морщится.
– Итак, я предложил всем встретиться, потому что Мэйв держала кое-что в тайне. Мы оба скрывали это, потому что не сразу поняли, и не сразу решили, как с этим быть.
Настроение в комнате сразу же меняется на тревожное.
– Думаю, это не наше дело, Аарон, – поспешно говорит Нуала.
– Нет, – перебиваю я. – Он совсем не об этом.
Я в отчаянии смотрю на Ро.
– А о чем, черт побери? – огрызается Ро, уставившись на свои ботинки. – Может, покончим с этим?
Я сажусь за стол. Мои друзья смотрят на меня, и я закрываю лицо ладонями.
– Помните, как мы размышляли, почему Дори угрожала вызвать Домохозяйку, но та так и не явилась?
– Да, – кивает Нуала.
– Ну, так это потому, что я и есть Домохозяйка. Я – это она. Она – это я. Я ее новое тело.
На мгновение воцаряется тишина. Затем она сменяется градом вопросов.
Фиона:
– Нет. Не может быть. Извини, но нет.
Манон:
– У вас есть какие-то доказательства? Или просто пришла в голову идея?
Нуала:
– Как такое вообще возможно? Нет. Конечно, нет.
Лили и Ро молчат, но по разным причинам. Ро понимает, что именно поэтому я лгала о том, где была той ночью, что стало причиной нашего разрыва. Догадаться, о чем думает Лили, сложнее. Она на удивление удачно скрывает свои мысли и внешне сохраняет поистине космическое спокойствие.
– Это правда, – говорит Аарон, доставая газету. – Вот.
Он протягивает газету, открытую на странице со статьей, озаглавленной «Переполох в ночном клубе»
– Да, я видела, – говорит Нуала. – Что-то про то, как посетителям клуба показалось, что они превращаются в животных.
– Что у них вырастает мех, – вмешиваюсь я. – И это правда. Потому что я… в общем, я там вышла из себя.
– Ты была в ночном клубе? – говорит Ро, впервые обращаясь ко мне напрямую и явно не веря, что я могла пойти развлекаться сразу же после нашего разрыва.
– А ты можешь нам показать? – спрашивает Манон недоверчиво. – Продемонстрируй прямо сейчас.
– Что?
– Что ты – это она. Как ты это делаешь?
– Я не могу. Такое бывает, только когда, например, происходит какая-то несправедливость. Что-то плохое с кем-то беззащитным.
Я уже несколько дней боюсь, что придется поделиться этой информацией с другими, но мне никогда не приходило в голову, что это придется доказывать. Тут-то я понимаю, что иногда все же бывает удобно убивать двух зайцев одним камнем.
– Послушайте, – говорю я в отчаянии. – Дори об этом знает. Вот почему каждый раз, когда передо мной открывалась Ложа, у Дори были карты Таро. Она призывала меня. Потому что там действительно творилась несправедливость, и она это знала. Она проверяла мои силы.
Все переглядываются, пытаясь понять, не сошла ли я с ума.
– Отправимся в Ложу, – решительно предлагаю я. – Сегодня же вечером. Мы с Аароном пройдем через Коридор, а вы, ребята, поедете на машине.
Манон, к моему удивлению, кивает и говорит: «Хорошо».
– Так ты согласна?
Все остальные выглядят такими же удивленными, как и я. Манон встает и подходит к кухонной корзине для хлеба, заполненной стопками печатной бумаги. Она вынимает их и кладет на стол.
– Я тоже время зря не теряла, видите ли. Дори, Ложа, голодание. У меня тоже есть теория на этот счет.
Мы все с интересом смотрим на нее.
– Однажды ночью мне не спалось, – начинает она, и Фиона вздрагивает, потому что она точно помнит, какой именно ночью Манон не спалось. – И, в общем, я встала и начала листать книги. Просто книги из дома, ничего серьезного, что помогло бы мне заснуть. И нашла вот это.
Манон берет одну из книг, стоящих на подоконнике в кухне. Сначала мне кажется, что это кулинарная книга. Но когда она с глухим стуком кладет книгу на стол, я вижу, что это тяжелый томик в кожаном переплете с золотым тиснением. И с заголовком «Справочник по католическим святым для детей».
– Это мне подарили на мое первое причастие, – усмехается Нуала. – С чего ты вдруг решила его открыть?
– Ну, подумала, вдруг она меня позабавит, – отвечает Манон с каменным лицом. – Но, читая дальше, я подумала – в них всегда одно и то же. Сплошные молодые люди, сами себе причиняющие вред. Всегда одно и то же. Девочки морят себя голодом, мальчики калечат себя. Знаете, как это называется в религии?
– Самобичевание? – предполагает Фиона. – Самоистязание? То есть когда ты наказываешь сам себя, чтобы продемонстрировать
