страхом исключения запретили даже смотреть в её сторону. Но ты же понимаешь, что Толяну и не нужно было участвовать в травле лично. Достаточно было подмигнуть одному, показать кулак другому, кивнуть третьему…
А девчонки просто мстили Жупановой за своё прежнее преклонение перед ней. Нет никого несчастней падшего ангела…
— А причём здесь марки? — спросила Лена.
— Сейчас дойдём и до марок.
Лидин печально вздохнул.
— Однажды Жупанова поняла, или кто-то подсказал ей, что главным дирижёром травли является Толян. Она попыталась подкупить его, но тот презрительно отказывался и от конфет, и от подарков. И тогда Оля обратилась ко мне. Ведь мы с Толяном составляли некий симбиоз, взаимозависимую пару, и только я мог хоть как-то повлиять на него. Она знала, чем подкупить меня и принесла в класс марки. И не просто марки, а монгольские, вьетнамские и африканские! Ничего подобного ни я, ни мои друзья тогда не видели. С красочных зубчатых прямоугольников и треугольников на меня смотрели огромные динозавры, страшные африканские маски и зубастые крокодилы, а на гладких, без зубчиков, вьетнамских марках порхали невиданные бабочки. Да, я не смог устоять. Это была первая и последняя в моей жизни взятка! Никогда не забуду презрения в глазах Толяна, когда я заговорил с ним о Жупановой.
Лидин, рассказывая, смотрел в окно почты, боясь повернуться и увидеть такое же презрение в глазах Лены. Впервые после долгих лет старательного забвения его марочный позор стал известен кому-то ещё, кроме его школьного друга Толяна. И этот кто-то — девушка, перед которой хочется выглядеть рыцарем без страха и упрёка, а не предателем и подлецом.
— И что было дальше? — тихо спросила Лена.
— Дальше? Сжимая кулаки, Толян спросил:
— Продал меня?
— Почему сразу продал? — промямлил я.
— Дурак ты, Гарик! Этими марками она столкнула нас с тобой. Жопа в долгу передо мной, потому что выдала училке, и теперь расплачивается за это. Ты был на одной стороне со мной, против неё. А теперь что?
— Я и теперь с тобой…
— Нет! Теперь ты ей должен! Ты взял её марки и обязан их отработать. Перешёл на её сторону. Понял?
— Фигня! Никуда я не переходил. Да, я был ей должен, но уже отработал свой долг, разговаривая о ней с тобой. Я обещал ей только поговорить! Заставить-то тебя я не могу что-то сделать или не делать… Просто скажи, будет ли когда-нить конец этой травли или нет, и я с ней в расчёте.
Толян выругался и расслабился.
— Ладно, Гарик, не боись. Бить тебя не буду. Потому что знаю: для тебя такие марки всё равно, что бутылка водяры для моего папаши. Взял марки, и правильно сделал! Но я считал тебя умнее: неужто сам не дотумкался до того, что никак не дойдёт до этой дуры — Жопы? Не тем она со мной пытается расплачиваться! Не нужны мне её подачки. Она меня обидела при всём классе, дураком выставила. А просить прощения её, как видно, никто никогда не учил. Была б она парнем, я б, как положено, отвёл её после уроков за угол и… Ну, ты сам видел, как некоторые на коленках передо мной ползали, размазывая кровь по харе. Быстро понимали, что и как надо делать. А на Жопу мне и смотреть запретили, так что вот я её и вразумляю другим способом, да видно не понимает. Объясни ей, отработай марки…
— Держи деньги и квитанцию, Ленусь, — подошла к ним рыжая веснушчатая девушка, с лукавым интересом постреливая в сторону Лидина карим глазом. — Извини, что долго: старухи прям с ума посходили! И так каждый месяц. Как будто их чёрт разбирает приходить всегда в одно и то же время и толпиться со скандалом к кассам.
— Не судите их столь жестоко. — Ещё недавно немой язык Игоря никак не мог утихомириться. — Большинство из этих старушек одиноки. Где и с кем им ещё удастся поговорить, обсудить цены, пенсии и своё житьё-бытьё?
Они снова молча шли по улице, почему-то в обратном направлении. Вот уже и знакомый институтский скверик. Коробки студенческого общежития были рядом, в десятке метров от учебного корпуса института.
— Мне надо зайти, переодеться, — сказала Лена. — Подождёшь меня? Я мигом!
Лидин кивнул. «Вернётся или нет? — мучился он. Внезапно к горлу подступила изжога. — Зачем я рассказал ей свою постыдную тайну!» Вокруг дымили сигаретами и громко гоготали группки студентов. Тополиный пух кружил в воздухе.
— Господи! — поднял глаза к небу Лидин. — Почему мы встретились с ней только сейчас? Почему её не было в той студенческой толпе, четверть века назад? Или была, но я прокурил, прогоготал нашу встречу в такой же вот «петушиной» толпе, где каждый старается самоутвердиться или, по крайней мере, войти в ближний круг уже признанных лидеров и фаворитов?
Лена действительно вернулась быстро, сменив платье на блузку и джинсы. «Простила!» — возликовал Лидин, и изжога немедленно исчезла. Они вновь пошли, как казалось Лидину, в никуда вдоль бесконечного ряда «студенческих» машин, заполонивших всю дорогу перед институтом, под прицелом насмешливо-недоумённых взглядов и шуточек их хозяев. «Надо что-то говорить, — мучился Игорь. — Но что?»
— Живёшь в студенческом общежитии? — выдавил он наконец из себя очевидную банальность. — А я думал, ты сотрудник издательства.
— Учусь на филологическом. Разве Галка тебе не говорила?
— Не помню, — смутился Игорь. — Кажется, просто сказала, что вы с ней — подруги.
— Не то чтобы подруги, — кивнула Лена. — Просто в одной группе учимся. А в свободное время я подрабатываю в редакции: перевожу рукописи в электронный вид, вычитываю гранки и тому подобное. Стипендии не хватает, не вагоны же мне разгружать!
— Вряд ли владельцы этих «железных коней», мимо которых мы идём, разгружают вагоны, чтобы заработать на бензин.
— Ну, а я не из таких, — вздохнула Лена и искоса взглянула на Игоря. — Нищие мы! Поступала честно, без блата и взяток. Живу в общаге, подрабатываю вот в редакции и в ещё одном месте… Не в том, что ты подумал.
— Откуда ты знаешь, что я подумал?
— А что, разве нет?
— Нет, — решительно и твёрдо сказал Лидин. — Конечно, я знаю, как и многие в нашем городе, как «подрабатывают» некоторые студентки вашего института. Достаточно позвонить по определённому номеру, и приедет девочка, а то и несколько, по любому адресу, в любое время. Знаю, что «Дом малютки» в основном заполнен отказными детьми студенток. Но я уверен, что заработки этих девиц позволяют им не подрабатывать в таких местах, как ваше издательство или ещё где-нибудь.
— Прости…
— Ничего.
Они медленно шли по размякшему от жары тротуару.
