Рогволду в Полоцк… И пошел на Ярополка…». Не исключено, что события и в самом деле развивались столь стремительно. Возвращение Владимира и Добрыни в Новгород приходится на завершение весны 980 года, т. е. тогда, когда открывается навигация на Балтике и лед уходит с Ладоги по Неве – это примерно в мае. Освобождение Новгорода от людей Ярополка вряд ли потребовало больше времени, чем день-два, если вообще потребовалось для этого хоть какое-то усилие. Очевидно, что никакого «киевского гарнизона» на берегах Волхова не было. Вопрос, кто были посадники, назначенные Ярополком «блюсти интересы великого князя в Новгороде»? Имена нам неизвестны и вряд ли когда их удастся узнать. Важно то, что это были, скорее всего, представители новгородской элиты, показавшиеся Ярополку наиболее лояльными себе. Вряд ли эти посадники от доверия Ярополка перестали быть новгородцами. Власть их на берегах Волхова, да еще без киевской дружины, была, вне всякого сомнения, совершенно условна и ничтожна. Могло быть в реальности и иначе: назначенные Ярополком посадники просто «играли роль», оставаясь и по принадлежности, и по духу новгородцами. Они поддерживали видимость лояльности Новгорода великокняжеской власти: необходимо было выиграть время и, вместе с тем, пользоваться вновь открытыми возможностями для торговли с Византией. Если после прибытия в Новгород не тянуть, то под стенами Полоцка дружина Владимира могла оказаться уже в июле того же года.
Война с князем Рогволдом, сколько можно понять по страницам летописей, была блицкригом. Значит к концу июля (самое позднее – к середине августа) с Полоцком все было покончено. Если поход на Киев начался немедленно, то к середине октября 980 года армии, ведомой Владимиром, было естественно оказаться под стенами Киева. Основная часть пути пролегала по рекам. Причем, оказавшись на Днепре, который от Смоленска напрямую выводил к столице Руси, лодьям предстояло идти по течению. Вместе с тем, нельзя не отметить, что то, с какой стремительностью развивались события в 980-м году, свидетельствует о том, что новгородцы все то время, что Владимир провел «за морем», не сидели без дела, что они активно готовились к войне с Киевом. И, судя по всему, Ярополк, сосредоточенный на взаимоотношениях с Оттоном II, эту подготовку проглядел. Такое небрежение процессами внутри Руси стало для него роковым. Обратим внимание: говоря о походе на Полоцк, летописец пишет: «Владимир же собрал много воинов – варягов, славян, чуди и кривичей, – и пошел на Рогволда…». По сути дела, под стенами Полоцка собрались силы со всей северной Руси! Формирование такой армии невозможно без предварительных переговоров и объединения на основании общих интересов.
Переговоры же требуют времени, какового у Владимира просто не было, зато оно было у новгородцев.
Новгород, повторим, при всей болезненности событий 976 года, видел в них отнюдь не финал борьбы с Киевом, не проигранную окончательно «партию», а только неудачный «ход». И новгородцы со свойственным им упорством, воспользовавшись легкомысленностью Ярополка, оставшегося без осторожного и опытного Свенельда, немедленно начали готовиться к реваншу. Если Ярополк в Киеве считал, что война за власть окончена, то так не думали в Новгороде и, видимо, в иных окраинных уделах. Политика Ярополка много способствовала усилиям новгородской элиты по восстановлению антикиевской оппозиции. Стремясь как можно быстрее восстановить материальные потери от усобной войны и от затратной политики Святослава Игоревича, Ярополк ужесточил поборы за проход через Киев в Черное море (и это при том, что торговать с византийцами стало значительно труднее и менее прибыльно из-за их недоверия, ставшего следствием авантюризма Святослава 968-972 годов.) Окружение Ярополка – по существу, новые люди во власти. Как всякая элита на первом этапе своего существования весьма алчна и лишена гибкости и снисходительности. Киев стремился «отжать» от уделов все, по максимуму. И это умножало раздражение окраин. Раздражение же, подпитываемое материальными потерями и унижениями, весьма быстро перерастало в ненависть. Новгородские эмиссары, сколачивавшие новую оппозицию, оказывались, прибывая в ту или иную окраину, на хорошо разрыхленной для их дела почве. Постепенно в заговор втягивались все уделы. Но сразу становятся очевидны и два обстоятельства. Первое – немедленно выступить вместе с новгородцами согласились только их непосредственные соседи, т. е. северная Русь. Прочие же обещались поддержать Новгород только в том случае, если их армия, доказав свою боеспособность, выйдет непосредственно к стенам Киева. Второе – в заговор не удалось втянуть Полоцкое княжество, державшееся обособленно. Более того, Полоцк был, скорее, «игроком в команде Ярополка».
«Полоцкая земля находилась на северо-западе Руси, – писал академик Б. Рыбаков, – через нее проходил очень важный путь в Западную Европу по Западной Двине, более короткий, чем путь через Новгород». Именно это обстоятельство, учитывая намеченный Ярополком Святославичем фундаментальный разворот в Европу в связи с предполагавшимся союзом со Священной Римской империей, приобретало исключительное по важности значение. Ярополк, конечно, не обладал в необходимой мере интуицией и масштабностью государственного ума, однако же был отнюдь не прост и понимал, что от Новгорода можно ожидать неприятностей. Полоцк позволял «обойти» «новгородскую проблему» и заодно «осадить» гордых новгородцев; в том числе, и лишив их значительной части доходов от предстоящей торговли. Правда, в отличие от новгородцев, которые контролировали всю территорию до выхода в море (в устье Невы), полочане не имели контроля за выходом Западной Двины в Рижский залив. В низовьях реки и по побережью залива проживали ливы, а вдоль речных берегов – родственные им земиголы. Их племенные объединения находились на самой ранней стадии развития и не имели ярко выраженной публичной власти. Совсем мирными эти племена все же не являлись и иногда, хотя и редко, совершали набеги на окраины Полоцкого княжества, что было неприятно, но не слишком разорительно. Очевидно, со временем перед Ярополком или его гипотетическими наследниками встал бы вопрос о полном контроле над выходом к Рижскому заливу, что, конечно, привело бы и к войне, и к последующей христианизации населения, и, вообще, к совершенно иной исторической судьбе народов Прибалтики.
Полоцк как город впервые в русских летописях появляется в 862 году, когда Рюрик разделял между «мужами своими», т. е. старшими дружинниками, воеводами, те или иные земли. Но сама земля, причем именно как «государство», упоминается в сочинении самого конца XII века Саксона Грамматика «Деяния датчан»: говорится о том, что конунг Фродо I Хадингсон на дракерах поднялся по Западной Двине от моря и столкнулся вскоре с местными аборигенами, которые были объединены неким «царем Веспасием». Первые столкновения оказались для данов неудачными, и потому конунгу пришлось прибегнуть к хитрости. Фродо притворился мертвым и даже устроил имитацию собственных похорон. Аборигены утратили бдительность и устроили праздник по случаю своей победы. Именно, в этот момент даны напали на них, ворвались в город
