которую я сам не осмеливался даже открыть.
Я корю себя за слепоту и за то, что слишком много времени мне потребовалось для того, чтобы прозреть. Напрасно ругал Богов за то, что они связали меня истинностью, а ведь должен был благодарить каждый день. По глупости не разглядел бесценного дара, считая Лину своим наказанием. А в итоге сам стал для нее наказанием.
Но, надеюсь, в конце концов она поверит, что я, действительно, изменился, и стал смотреть на мир по-новому. И центром этого мира стала она сама.
Когда-то я произнес слова, которые причинили Лине боль: истинность и любовь не одно и то же. И я не отказываюсь от этих слов даже сейчас. Это совершенно разные чувства, и, наконец, я смог узнать их оба. Истинность лишь привязывает к человеку и зарождает физическое притяжение. Любовь же — это что-то необъятное. Это притяжение не только тела, но и души. И это настолько прекрасное чувство, что я просто не понимаю, почему прежде отказывался от него и опасался.
Но я все еще не решился признаться Лине в своей любви к ней. Я только-только стал растапливать ее сердце, которое сам же заморозил. И едва начал добиваться ее доверия. И боюсь, что это признание может отпугнуть ее.
Но, возможно, мои сомнения напрасны, а она ждет лишь этого, чтобы окончательно отречься от опасений, что прежний Рейгар вернется. Его больше нет, он умер в той самой хижине, где его травили долгие недели. И как бы сильно я ни желал найти своего врага и покарать его, но, отчасти, я ему благодарен. Ведь только оказавшись на волоске от смерти, я смог разглядеть истинные жизненные ценности.
Решено. Сегодня же я признаюсь Лине в своих чувствах, она должна о них узнать. И о том, как много значит для меня.
В нетерпении возвращаюсь домой и ожидаю Лину в своих покоях. На столе уже стынут блюда, а ее все нет. Полчаса, час… Где же она? Почему не приходит? Неужели передумала? Нет, вряд ли. Она ведь сказала, что готовит мне какой-то сюрприз.
Иду в покои жены, но нахожу их пустыми. Затем отправляюсь в комнату к сыну, но и там Лину не нахожу.
На душе совсем становится тревожно, а дракон по-прежнему молчит, не тянется к своей истинной.
Что-то не так. Не могла она уйти, не предупредив никого. Тем более, что Рэнли пора уже ложиться спать, а она ни за что не оставила бы его без сказки перед сном. Что-то здесь не так.
Опрашиваю стражников, но они не отвечают мне ничего вразумительного, и это начинает раздражать.
— Для чего вы здесь, если даже не можете ответить, где моя жена?! — выхожу из себя, ощущая нелепую беспомощность.
— Что случилось, лорд Этрис? — на мой крик прибегает Аманта и перепугано смотрит на меня.
— Где Лина?!
— Должно быть, в своих покоях? — неуверенно произносит она.
— Нет ее там. Нигде нет, — шумно выдыхаю я, пытаясь угомонить нервы. — Немедленно собери всех слуг в холле. Кто-то должен хоть что-то знать.
Аманта покорно кивает и спешно удаляется. А я тем временем обхожу весь дом, проверяя каждую пустующую комнату. И снова безрезультатно.
Спускаюсь вниз, где уже собраны все слуги, и произношу:
— Кто-нибудь из вас знает где леди Этрис? Мне нужна любая информация.
Но в ответ лишь тишина, которая все больше вгоняет в отчаяние.
Обстановка накаляется, а в голове проносятся самые страшные мысли.
— Если ни от кого ответа так и не последует, то вы все будете уволены и окажетесь на улице! — рявкаю я, находя выход лишь в угрозах.
И слуги начинают наперебой рассказывать о том, где и когда в последний раз видели Лину, но ничего полезного я от них не слышу.
— Лорд Этрис, — дрогнувшим голосом произносит Триша, сделав шаг вперед. — Я кое-что знаю, но не уверена, что это как-то связано с пропажей леди Этрис.
— Говори, — настойчиво произношу я. — Мне нужна любая информация.
— Я могу сказать об этом только наедине, — виновато произносит она.
Что же это, чего нельзя произнести при всех?
— Хорошо, идем в мой кабинет, — киваю я. — А остальным приказываю оставаться на местах и хорошо подумать над тем, все ли вы рассказали мне.
Закрываю дверь кабинета за Тришей и нетерпеливо смотрю на нее. Та мнется с ноги на ногу, теребит скань своего фартука и смотрит в пол.
— Ну, говори уже, — настаиваю я.
— Леди Миарель передала вам записку, — нехотя отвечает она. — Леди Этрис увидела это и заставила меня отдать записку ей.
— Что было в записке? — хрипло спрашиваю я.
— Не знаю, — мотает она в отчаянии головой. — Но леди Этрис сказала, что если я расскажу вам об этом, то она вышвырнет меня из дома. Я могу ошибаться, но, возможно, она отправилась к леди Миарель.
— Демоны! — выдыхаю я, находя предположение служанки вполне логичным, но от этого ничуть не легче.
— Пожалуйста, защитите меня. Не позволяйте выставить меня из дома, — слезно просит Триша.
— Можешь не волноваться об этом. А теперь иди.
Зачем только Лина решила вмешаться? Наверное, так до конца и не поверила, что отныне я буду ей верен. А записка Миарель лишь подогрела ее сомнения.
Идиот! Как я мог не подумать о том, что Миарель не смирится с нашим расставанием и попытается выйти со мной на связь? И совсем забыл отдать Трише приказ больше ни под каким предлогом не брать эти проклятые записки.
Но чего уж об этом думать, все уже произошло. Нужно теперь думать, как убедить Лину в том, что у меня не было никакого желания восстанавливать связь с Миарель.
Однако даже этот момент не оправдывает столь долгое отсутствие Лины. Может, с ней что-то случилось по пути?
И я решаю отправиться к Миарель, надеясь лишь, что с Линой все в порядке, и она все еще там.
— Р-рейгар? — Миарель открывает дверь и смотрит на меня перепуганным взглядом.
Ничего внутри не ёкает при виде этой женщины. Пусто.
— Где Лина? — холодно спрашиваю я.
— Не знаю, — мотает она головой. — Что ей здесь делать?
Но ее трусливый взгляд судорожно бегает по моему лицу и безоговорочно выдает ее ложь.
— Ты что-то сделала с ней? — цежу сквозь зубы и хватаю мерзавку за горло. — Признавайся, где она?
— Я не знаю, — давится кашлем и слезами. — Не знаю, клянусь!
Отпускаю ее, но все еще не верю.
— Она была здесь? — напираю я.
— Была. Сказала оставить тебя в покое, — часто кивает она.
— Что было в твоей записке?
— Я просила тебя
