в парке техники, занимаются усилением бронирования техники, приписанной к батальону, согласно утверждённому плану модернизации.
— Отлично, пан подпоручик! — Откозыряв в ответ, я протягиваю руку подчинённому. Тот осторожно пожал её и отстранился, пропуская в здании штаба.
В коридоре всё было как обычно. Молодой солдатик из наряда по штабу при помощи веника и совка сметал практически незаметную пыль, занесённую с улицы.
До кабинета дежурный офицер меня провожать не стал — я доброжелательно разрешил ему удалиться на своё рабочее место и не сопровождать меня.
В кабинете у меня, как обычно — рабочая атмосфера. На столе стоит печатная машинка, несколько стопок неисписанной бумаги, несколько пустых серых папок, ещё не заполненных листами с машинописным текстом.
Присев на своё место, тут же потянул руки к печатной машинке и начал набирать текст, пока не забыл. Начал с заголовка посередине:
«Тактика организации засад танковым подразделением в обороне.»
Отступив несколько строк, начал набирать когда-то услышанный текст:
«Танковая засада — засада с применением танков, заблаговременное и тщательно замаскированное расположение танкового подразделения на наиболее вероятных путях движения противника с целью его разгрома внезапным ударом, уничтожения боевой техники и захвата пленных солдат противника с целью их дальнейшего допроса.
Танковая засада может быть организована как одиночным танком (экипажем), так и танковым взводом или ротой, усиленными ротами пехоты, сапёров и/или пулемётными взводами.»
Посидев несколько минут, собираясь с мыслями, начал писать дальше:
«С целью лучшей маскировки на местности, при организации танковой засады рекомендуется использовать естественные преграды и укрытия: складки местности, заросли кустарника, стога сена, дома.»
Прислушиваясь к своим мыслям просидел около получаса, после чего плюнул, и, решил закончить на сегодня — общий смысл применения танковых засад я уже объяснял и пану генералу Кутшебе, и даже составлял документ с рекомендациями по применению танковых засад. Вот только хотя бы для своего батальона написать подробную методичку из того, что я помню про танковые засады буквально необходимо! Да ещё и со схемами!
«Эх! Вот бы мне Колобанова с Лавриненко сейчас сюда! Зиновий Колобанов бы смог нарисовать схему, каким образом ему за бой удалось сжечь аж двадцать два германских танка! А Лавриненко, который за несколько недель боёв сжег полсотни танков противника! Сколько у него боёв было? Пятнадцать? Двадцать? Вот если бы он их описал, да расчертил что там было и как — пособие получилось бы шикарным! Вот только никого из этих великих советских танкистов со мной нет. А сам я эти схемы даже никогда не видел! И общих слов, типа: первыми выстрелами стоит поразить головные и замыкающие машины противника… Даже и сказать нечего!» — Сокрушенно подумал я и тяжело вздохнул.
От самобичевания меня спасла трель телефонного звонка. Встрепенувшись, тяну руку к телефонной трубке и прикладываю её к уху:
— Поручик Домбровский!
— Пан поручик! Подпоручик Маршалек! Докладываю, что к вам пришли. На КПП девушка просится к вам.
— Кто такая? — С удивлением в голосе спрашиваю я.
— Переводчик. Мари-Жан. Которая с французским полковником была.
— Немедленно проводите ко мне! — Коротко приказываю перед тем, как бросить трубку на рычаг.
Долго ждать не потребовалось. Буквально минут через пять в мою дверь постучались.
— Войдите!
Приоткрыв дверь, в кабинет вошёл молодой боец с красной повязкой, на которой было написано: «Помощник дежурного по штабу». Приложив руку к пилотке, он начал доклад:
— Пан поручик, к вам посетитель!
— Пропустите. Вы свободны, солдат!
— Слушаюсь! — Ещё раз козырнув, и, повернувшись через левое плечо, удалился, оставив меня в кабинете наедине с Мари-Жан.
Блондинка выглядела как всегда обворожительно. Вот только на этот раз она была не в форме. Не в том смысле, что плохо выглядела. Выглядит она всегда прекрасно — маняще и будто бы зазывающе. Не в форме — в смысле, не в военной форме, в которой я привык её видеть. Всё-таки она обычно ходила в военной форме польского образца для женщин, но без знаков различия. Тот же её шеф, например, ходил во французской военной форме со знаками различия полковника совершенно не скрываясь. В общем — чёрт знает, что у них там с формой и почему переводчица обычно ходит в польской форме.
Зато сейчас она была в настоящем вечернем платье, тёмно-синего цвета. И, кажется, даже на каблуках.
— Вы как всегда обворожительны! — Сделал дежурный комплимент я.
— Благодарю! — Доброжелательно улыбнулась Мари-Жан.
— Присаживайтесь! — Вскочив на ноги, я отодвинул один из стульев напротив своего рабочего места и помог девушке устроиться возле стола. — Чем могу помочь, прекрасная Мари?
Девушка в очередной раз обворожительно улыбнулась, после чего, дождавшись, когда я усядусь за своё рабочее место, перешла к делу:
— Ян, вы помните то пари, когда вы соревновались в стрельбе с тем офицером?
— Конечно помню, Мари! — Киваю я. — Тот день занимает особое место в моей памяти благодаря вам, которой я и посвятил эту свою маленькую победу!
Церемониальные речи говорить у меня никогда не получалось. Поэтому удалось лишь нагнать во фразу кучу пафоса, чем случилось вызвать у девушки лучезарную улыбку с лёгким и приятным смехом в придачу.
— А вы льстец, Януш! — Засмеялась блондинка. — Если вы всё так хорошо запомнили, то вы прекрасно должны помнить о призе для победителя?
Последние слова Мари-Жан звучали с нескрываемой ноткой обиды в мой адрес.
— Конечно, помню, моя прекрасная Мари! — В очередной раз улыбнувшись говорю я, после чего начинаю воспроизводить в памяти. — Насколько помню, одна прекрасная француженка обещала победителю поцелуй и ужин в своей компании!
— Вы всё правильно запомнили, Ян! — Улыбнулась на этот раз девушка и стрельнула в мою сторону своими глазками, после чего нагнав в голос тоски, продолжила:
— Вы победили, а за своим призом так и не спешите! Я вам так не нравлюсь?
— Вы не правы, моя милая Мари! Вы мне очень сильно нравитесь! Вы прекрасны! Великолепны! Обворожительны! — Начал я перебирать в памяти самые различные комплименты, и, кажется, даже слегка покраснел, прямо как школьник, который впервые говорит нежные слова девочке, которая ему очень нравится.
Мари-Жан в очередной раз звонко засмеялась:
— Вы бы видели своё лицо! Вы раскраснелись!
В ответ засмеялся уже я:
— А ведь это всё вы, милая Мари! Ваше общество вгоняет обычного, скучного, серого, как и вся масса вокруг офицера бронетанковых войск в краску! После этого я просто обязан пригласить вас на ужин! Сегодня же! Сейчас же! Пока вы в этом прекрасном вечернем платье!
— Ну наконец-то, Ян! Вы соизволили обратить внимание на мой наряд! — В очередной раз засмеялась девушка. — А для вас ещё не всё потеряно! Ну что же, я
