тебе благодарен: дай хоть полапать, — прошептал напарник на ухо. — Раз о натянуть речь не идёт.
— Лапай, — покладисто вздохнула японка. — Ладно.
По крайней мере, ощущения не являлись неприятными. Не доставляли удовольствия, да — но и не раздражали.
* * *
— Ржевский, можно тебя на минутку?! — Трифонов, предусмотрительно остановившись на противоположном бортике бассейна, машет мне рукой.
Интересно, он дожидался, пока я освобожусь?
Обхожу озеро по дуге:
— Вроде же виделись недавно? Слушаю внимательно.
— Ты в курсе, что Шуваловы и Шереметьевы тебя своим кровником объявили?
— Кто-то упоминал, — указываю взглядом на дом, в котором мы совещались. — Кажется.
— Вот я специально к тебе подошёл, чтобы сказать, что это точно. На всякий случай.
— Спасибо, Алексей Викторович, — вздыхаю. — Слушай, такой интимный момент.
— Останется между нами, — понятливо кивает он, разворачиваясь и шагая вдоль водоема.
— А чем мне чревата их кровная месть? Я вчера утром под удар менталиста попал, — поясняю. — Часть памяти потерял. Тут помню, тут не помню, тут рыбу заворачивали.
— Знаешь, если так подумать, то ТЕПЕРЬ особо ничем, — друг родителей задумчиво оттопыривает вперёд нижнюю губу. — Если б у тебя производственные мощности какие-то большие были, или торговля, или ещё какой бизнес — тогда да. Но поскольку взять с тебя нечего, то я даже не представляю, чем они тебе досадить могут.
— Ну, всегда есть место физическому уничтожению, — замечаю, сворачивая на боковую тропинку.
Биржу, в принципе, традиционно не уязвить, только законодательно. Но такое пока неактуально.
— Я так понимаю, что тебя сейчас непросто уничтожить? — он косится на меня.
— Мне их легче, — киваю. — Причём предупредительно. Маршрутов у меня стандартных нет, перехватить можно только случайно. С моим оружием дальность и точность поражения лучше, чем их магией — это если они масштабирующимися кастами по площадям садить не начнут.
— Не начнут. Комаров на собственном лбу топором никто не бьёт, — на автомате роняет Трифонов. — Хм, занятно. Вот и первые ошибки пошли.
— Ты о том, что в гонке за следующим месяцем они на эмоциях языком ляпнули? А теперь оказывается, себе хуже сделали?
— Ага. Дим, а это ты их наследников?..
— Да.
— Скажешь, за что? Я понял, что ты на дочь Демидова намекал, но может какие-то подробности будут? Я не настаиваю! — торопится оговориться друг родителей.
Без купюр рассказываю все обстоятельства.
— Звучит как небылица, — серьёзно заявляет обитатель Золотого Квадрата. — Даже не знаю, как относиться.
— Алексей Викторович, ты же чувствуешь, что я не вру, — вздыхаю. — Просто страшно тебе и оттого поверить боишься. Ладно, на тебе: так всё и было, Слово Ржевского.
Трифонов забористо и долго матерится. Потом без перехода спрашивает:
— Дим, как думаешь, есть у нас шансы вольности Города отстоять? Или лучше всё быстро продать — и валить к чёрту из Соты? Раз город Семье понадобился?
— Шансы есть всегда. Другое дело что, как говорят японцы, шанс против серьёзного профессионала бывает невелик и вырывать его нужно уметь любой ценой.
— Дим, я боюсь сейчас сходу как ты шашкой махать, — зябко ёжится собеседник, несмотря на жаркую погоду. — Но хочу, чтобы ты знал: если вдруг деньгами или ещё чем негласно могу помочь…
— Спасибо. Принял. Алексей Викторович, кое-чем уже можешь помочь: дай совет? Мне, чтобы кое-какую вышку связи на своём участке официально поставить, надо вернуться в наш списочный состав.
— Совета Города?
— Ну.
— Думаю, проблемы не будет. Единогласного решения, конечно, ждать не приходится, но по нынешним временам мы шестеро точно проголосуем. А тебе больше и не надо.
— Шу Норимацу говорила, вроде, единогласное решение должно быть? — припоминаю детали вчерашнего разговора в ресторане, когда люди Ивасаки полезли глушить нас инфразвуком, а сам толстяк был ещё жив.
— Шуваловы, Шереметьевы и Романовы потеряли наследников. Они сейчас за процедуры топить не будут — у них другие проблемы, — сумрачно поясняет Трифонов. — Да и твои эскапады в адрес Воронцова, царевича, прочих — тебя уже бояться начинают. Если коротко, насчёт восстановления статуса можешь не переживать: считай, вернул. Не парься.
— Спасибо на добром слове.
— Дим! Если что, моих детей у тебя на участке можно будет поселить? — он словно начинает стесняться. — У тебя сейчас такая защита на имении стоит, что прямо завидно. Примешь отсидеться?
— Да. В любое время, домов хватает, — говорю твёрдо и чётко. — Викторыч, единственный момент. У меня защита — не тот купол, который снаружи виден. Это иллюзия.
— Да ну?! Да не может быть!
— Честно. Не вру.
— Такая иллюзия, точнее, её генератор, как дворец стоит! Где взял, если не секрет?!
— Мать невесты дала на время, — кошусь на плавающую как дельфин Мадину.
— Семья Эмира? Красиво жить не запретишь, — вздыхает друг родителей. — Ладно. Если в городе хуже станет, я тогда отпрысков к тебе отправлю: рядом с тобой всё равно безопаснее, по-любому.
Я-то согласен, но больше — по причине портала к Далие. Если что, в него убрать всех из зоны боевых действий — минута.
Самая лучшая защита.
— Почему? — мне интересен ход его мыслей, поскольку он о ходе в Залив не знает.
— Ты ж отморозок, — пожимает плечами собеседник. — Чуть что не так — вокруг тебя только трупы. А взять с тебя при этом нечего. Получается: штурмовать твои бастионы — армию положить, а в случае успешного взятия — только моральное удовлетворение. За последние пару суток в городе все поняли.
Ух ты. Приятно, чё. И логично.
— Ну и твои союзы, — добавляет Трифонов. — Норимацу, аль-Футаим, Барсуковы. В принципе, хватило бы одной первой фамилии, чтобы кроме регулярной армии к тебе и лезть никто не подумал. После сегодняшнего дня. Спасибо, что детей приютить согласился! Хорошего дня.
— Не за что, дети — это святое. Спасибо, и тебе.
Глава 18
Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим
— Здравствуйте.
— О. Виктор Петрович, какими судьбами? — удивился Ржевский.
Пообщавшись с Трифоновым, он вернулся к бассейнам. Там уселся на бортик, одетый в одно полотенце, и задумался.
— Хотел поблагодарить. То, что вы для нас сделали…
— ПРОЕХАЛИ! — легкомысленно отмахнулся блондин.
Сейчас его больше занимал вопрос, в чём возвращаться домой: одежды больше не было, ассигнации в кармане тоже безвозвратно сгорели (кстати, интересно, а сколько там было?).
Неужели опекун предпочитает золото именно поэтому?! Мадине стало интересно. А ведь под удар плазмой и огнём Дмитрий попадает регулярно, бумажных денег действительно не напасёшься.
— Какой ты хитрый и предусмотрительный, — озвучила она тихо собственные мысли, кивая на кучку золота, которую попечитель старательно завязывал узелком в краешек полотенца (карманы сгорели вместе с одеждой).
Ржевский покосился на неё, но ничего не сказал. Вместо этого продолжил разговаривать с
