Неожиданное препятствие в виде Урсулы сильно ударило ему по нервам, мысли его задергались, заметались, и он начал жалеть, что разобрал и выбросил пистолет.
Джесу совсем не был готов к еще одному убийству, но уверил себя, что это последнее, что он должен сделать, чтобы отстоять свою новую, безмятежную жизнь.
Он взял с собой только перчатки и острый нож и, пока добирался до дома девушки, пытался придумать, как все обставить, чтобы это выглядело как суицид.
Она встретила его возбужденная до предела.
– Ты был на парковке! – тут же выкрикнула она еще на пороге, и он поспешил войти вовнутрь и сразу закрыл за собой дверь. – Что ты там делал? – Она все еще ждала разъяснений.
– Это все на основании той песни? Ты же сама… – Джесу тянул время.
– Я ее вспомнила, только когда услышала от тебя! – Голос ее сорвался на визг, жилы напряглись.
– Выпей воды, – предложил Джесу, игнорируя ее вопли и доставая перчатки.
– А серые круги вокруг ран?! Откуда ты про это знаешь?! Значит, ты видел трупы! – Она вдруг зарыдала и опустилась на стул.
Джесу не мог больше слышать этот вой, он надел перчатки, подошел сзади и схватил ее за горло.
Она почти не сопротивлялась. Он только придавил трахею и, чтобы не оставлять отпечатков на коже, докончил дело подушкой. Быстро раздел, положил тело в ванну, напустил горячей воды и надрезал вены.
Кровь лениво сочилась из ран, расползаясь причудливыми узорами и медленно окрашивая воду.
К своему ужасу, он увидел, как на горле трупа проступают темные пятна.
Возвращаясь домой, он был как в забытьи – все внутренности живота тряслись, как будто существовали отдельно, зубы стучали, и этот звук отдавался в ушах неровной дробью, а в голове бил набат.
Ничего не соображая, он вошел в квартиру, зажег конфорку и сел перед плитой, протянув ладони к огню.
Погода стояла уже теплая, и отопление давно отключили, но мурашки разбегались по спине, а холодную дрожь невозможно было остановить.
Он не помнил, сколько просидел в полном трансе, а пришел в себя, когда почувствовал запах гари.
Рукав рубашки, оказавшийся близко к пламени, начал тлеть.
Чтобы успокоиться, ему надо было с кем-то поговорить. И он тут же вспомнил про Лолу и помертвелой рукой набрал ее номер.
Пресс-конференция закончилась, и журналисты, еще возбужденные от общения с представителями полиции, которые наконец-то раскрыли все секреты этого преступления, выходили из бетонного здания.
– Да уж… – протянул Стефано. – Значит, для Умберто этот музей с гробницей Джульетты стал сакральным местом, связанным с Терезой, поэтому и пришел туда поплакать.
– А ведь он ей там и в любви объяснился, как рассказал полицейский. Бедный, это надо было так втюриться! – вторила Дана. – А на похоронах при жене, видимо, сдерживался.
– Ну да, только потом взял и уволил Терезу! – засомневался оператор.
– Так поэтому и уволил, что пытался забыть! – встала на сторону директора агентства Дана.
– Очень много в этом деле всего накрутилось, начиная с Армандо и заканчивая Донато, свидетелем с парковки, но на Джесу даже никто не смел подумать! – Лола достала ключи, щелкнула брелоком.
– Это точно! – согласился Стефано.
Они остановились у Лолиной машины, все еще осмысливая бурную пресс-конференцию.
– А этот заправщик, который вдруг появился в последний момент и перетянул на себя подозрения! – вспомнила Дана.
– Я, когда узнал, что разъяренная Урсула к нему на заправку вернулась, почему-то сразу подумал, что они давно были знакомы и именно он девушку прикончил! Хорошо, что полиция быстро сориентировалась. – Стефано открыл дверь «Ниссана», но почему-то раздумывал и не садился, настолько его не отпускали события этого дела…
– Кто же мог догадаться, что он Урсуле «забыл» сдачу дать с пятидесяти евро! Я бы на ее месте тоже обозлилась, – хмыкнула Дана и тоже остановилась возле автомобиля.
Переговариваясь, представители СМИ не спеша разбредались к машинам. Коллега с местного канала Венето махнул им рукой на прощание, с другой стороны кто-то крикнул «Чао!». Бобриха в окружении своей команды, насупившись, прошествовала мимо.
– Опять вы Бобриху обставили! – подмигнул им знакомый фоторепортер.
Про их негласное соревнование с первым каналом знали все. Часто подтрунивали, но всегда следили, кому из них повезло больше, кто сумел удачно хайпануть, а кто просто сделал отличный профессиональный репортаж.
– Стараемся! – в тон ему ответил Стефано.
– Вот видишь! – подсуетилась Дана. – Если даже коллеги по цеху достойно оценили нашу работу!
– А я всегда считал, что криминал не ее профиль, а вот репортажи из дома престарелых со множеством заболевших Бобрихе удаются! Нагнетает так, что страшно дверь на улицу открыть, кажется, что вирус тут же ворвется! – засмеялся репортер.
На этот раз Лола не удержалась и улыбнулась:
– Но нельзя не согласиться, что вам вечно сопутствует удача!
– Так мы после каждого дела пьем за ее величество Фортуну, нас так Лола приучила! Вот та нас и не оставляет! – брякнул Стефано.
– Ого! – отозвался фотограф. – Может, и меня пригласите, глядишь, и я за ее хвостик смогу подержаться! – Он остановился рядом, поглядывая на Дану.
Та расплылась в улыбке.
– Дан, ты же все равно на студийной машине в Рим вернешься, которую тебе техники выделили, так что можешь задержаться и выпить, – милостиво разрешила Лола. – А я хочу сегодня же вечером приехать.
– Я тоже, – подхватил Стефано.
– Так что, пойдем за хвостик удачи подержимся?! – предложил репортер.
– Только недолго, – опустила глаза Дана.
Он тут же подхватил ее под локоть и повел в сторону своей машины.
– Ты у нас остепенился уже, – проговорила Лола, когда парочка отошла достаточно далеко. – А Дана прямо глупеет на глазах от каждого мачо.
– Что поделаешь, когда-нибудь остепенится и она, – миролюбиво заметил оператор.
Вечерело, когда Лола и Стефано тронулись в обратный путь.
– Ариведерчи, Верона! – произнесла Лола, въезжая на автостраду.
Почти всю дорогу до Рима они проделали молча.
Стефано дремал, отодвинув сиденье назад до упора и почти опрокинув спинку кресла. А Лола все не могла забыть открытого скорбного лица Джесу, несущего гроб с телом Трифоне, в котором никак нельзя было распознать убийцу!
– Нет, ни за что бы не подумала! – тихо произнесла Лола.
– Чего ты там шепчешь? – побормотал Стефано, вытягивая ноги.
– Да ничего, ничего… – откликнулась та. – Спи.
