– это туристы. И не те туристы, которых из более демократичных мест отдыха на Лазурном побережье привозят автобусами поглазеть на роскошную жизнь, а те, кто активно пользуется всеми благами крошечного княжества: отелями, казино, ресторанами, бутиками, машинами и яхтами. Если получил вид на жительство в Монако, ты настоящий небожитель, которому позволили обосноваться в раю. А за рай на земле, как известно, надо платить, и платить по-крупному.
К вечеру, как стемнеет, Монте-Карло заметно преображался. Август – самый волнительный месяц, этакий слёт авантюристов и по-настоящему богатых мужиков, красивых баб всех цветов и рас. Для Марины вечернее действо разворачивалось с момента её чинно-гламурного выхода из отеля, проезда к месту ужина и такого же гламурного захода в ресторан с привлечением к себе максимального внимания. Сама обстановка диктовала такой стиль поведения. Здесь почти все на время становятся вальяжными и грациозными – красивость во всём, от наряда до манер.
Жлобья тоже хватает, никакие деньги не спасают, и неправда, что только среди русских. И европейцы, и американцы такое отчебучат, только рот открывай от удивления, ещё те экземплярчики попадаются. Вот, к примеру, американцы. Там вообще середины нет – либо high class, либо лохи лохами, особенно откуда-нибудь из Техаса или Оклахомы. То ли дело японцы со своим врождённым вкусом и стилем во всём. Интересное место Монако – Ноев ковчег наших дней.
Вся компания договорилась встретиться в восемь тридцать у Cipriani. Сёма решил выпендриться и прикатил на жёлтом Lamborghini, сам весь в чёрном.
– Какой ты брутал, однако! Чувствую, рестораном не обойдётся, попрёшься в Jimmy'z[12] с девчонками танцевать. Только одна просьба – моего за собой не тяни.
– Мариш, так мы вместе пойдём. Ты нам не помешаешь… Пусть смотрят и завидуют, какая с нами крутая женщина. Сразу поймут, что мы ребята что надо!
– Кто?
– Все!
– Да туда в основном бабы на съём приходят! И такие же, как ты, искатели приключений! Они, что ли, будут завидовать?
Марина постоянно старалась поддеть Сёмку, и Игорь давно перестал придавать этому значение.
– Ты чего злая такая?! Перегрелась, может? Вон нос красный!
Маринка зло зыркнула на Семёна и полезла в сумку за пудреницей. «Только сгоревшего носа мне ещё не хватало!»
Она так до конца и не понимала, что ответить Фёдору и отвечать ли вообще.
Сашка с кислой мордой, как маленький, тянул Маринку за руку:
– Долго мы так стоять будем?! Ну пошли в ресторан! Я есть хочу!
– Можно потерпеть?! Мы ждём Марка с Юлей!
Ждать их было совсем неинтересно, и он даже не спросил, одни они приехали или с тремя сыновьями. В их круг интересов он не вписывался и всегда чувствовал себя немного ущемлённым, оттого что они никогда не обращали на него внимания и относились как к мелюзге; а у Саши в школе есть товарищ, и ему уже пятнадцать лет, и он ничуть не ведётся на разницу в возрасте. Не то что эти задаваки!
Марк с Юлей подъехали с лёгким опозданием. Следом на своей машине – ребята с хорошенькой блондинкой, судя по манере говорить и одеваться – явно американкой. Действительно, девушка была из Нью-Йорка и приехала на юг Франции с Дэвидом, старшим сыном Марка. Средний, Антон, который давно звался Энтони, за последний год изрядно вымахал, перегнал и так высоченного отца и превратился в настоящего раскрасавца. Младший, Виктор, был самым тихим и застенчивым и странным образом всё больше и больше походил на неродного Марка.
Сёма видел их впервые, и в его глазах читалась лёгкая грусть; на фоне этих совсем молодых рослых парней он казался ещё более миниатюрным, этаким великовозрастным подростком с обиженным лицом. Комплексы по поводу своего роста у Сёмки были и, судя по всему, немалые. Как-то показывал Марине фотки со времён учёбы в Лондоне, и она заметила, что большинство фотографий обрезаны, и всё равно на некоторых краешком вылезало чьё-то плечо, и Сёма едва доходил до него. Марина тогда не упустила случая подколоть его, и тот немного обиделся.
В принципе, он смотрелся неплохо и был очень даже симпатичным, и маленький рост его не портил. Сёма компенсировал эту, как он считал, досадную ошибку природы любовью к стильной одежде и всяким крутым наворотам типа портфеля Louis Vuitton, очков, часов, дорогой обуви и всевозможных шарфов и кашне, которые обожал и умел носить. На насмешки он особо не реагировал, объясняя, что это хоть как-то позволяет стать заметным на фоне своих дружков и партнёров, которые как исполины вечно возвышаются над его головой и порядком раздражают. Но среди всех Семён считался самым умным и в бизнесе самым рисковым, что утешало и вселяло в него твёрдую уверенность, что в этом и есть его основная фишка.
Всему виной была его мать, Валентина Соломоновна, которую Сёма боготворил и которая невольно вселила в него этот дурацкий комплекс. Она вечно сетовала ещё с его раннего детства, что Семён самый маленький в классе и плохо растёт, таскала его по травникам, и те прописывали пить горькие настойки и кучу гомеопатических горошин. Он постоянно висел на турнике, вытягивался и вместе с мамой надеялся на чудо. Ничего не помогло, и чуда не случилось. Главное расстройство Валентины Соломоновны сводилось к тому, что девочки любят высоких и для её мальчика не найдётся достойной невесты.
Бабы Сёму обожали, проблем с этим у него никогда не было. Только нравились Сёме дылды с модельной внешностью, и, как ни странно, рядом с ними он ничуть не смущался, словно они уравновешивают его. А в своей харизме он был предельно уверен.
Среди такого контингента ничего путного найти ему не удавалось, и кратковременные романы сменялись один другим, не принося удовлетворения и ни малейшего желания жениться на радость его матери, которая никогда не одобряла выбор сына и мечтала совсем о другой невестке. Она не раз присылала сыну фотографии хороших еврейских девочек, дочерей своих знакомых. Сёма категорически всех браковал: не цепляли, слишком правильные и не в его вкусе.
Маринка ему нравилась – яркая, хоть до модели далеко. Он всегда чувствовал в ней какую-то особую энергию, очень схожую со своей. Вот от такой бы он не отказался и наверняка женился не задумываясь, невзирая на то, что характер у Марины ещё тот, и, по его мнению, только такой законченный романтик и спокойный тюлень, как Игорь, мог не истерить рядом с ней и вполне мирно сосуществовать. Его мерилом выбора стала именно она, но таких, как Марина, он не встречал
