Словно нашкодившего пса за загривок притащил, чтобы наказать.
— Убери свои руки! Кем ты себя возомнил?! — срываюсь и кричу на него. Просто не выдерживаю всего, что на меня навалилось.
Его поведение бесит с самой первой минуты нашего с ним соприкосновения.
У меня начинается обыкновенная женская истерика. В каком-то рваном всхлипе оглядываю стены пентхауса. Хочется орать, срывать голос, колотить стены кулаками. Разбивать все тут вдребезги. Делать хоть что-то, чтобы изменить свое прогнившее настоящее.
В ведерке со льдом стоит шампанское. Приглашающе переливается хрусталь начищенных фужеров. Комплимент от администрации отеля.
Все это пшик. Сдуется, как воздушный шарик, исчезнет из моей жизни. Мне не нужно во всем этом погрязать.
— Это ты кем себя возомнила? — сузив глаза, делает шаг вперед. Я рефлекторно отхожу. — Выставляешь меня посмешищем. И уже не в первый раз. Гребаная стерва, лучше тебе сейчас закрыть свой рот.
Дико хохочу, подожженная его репликой будто фитиль от бомбы.
Ян сдергивает с себя верх от смокинга и швыряет его на пол. Исступленно дергает бабочку. Может ему душно и жарко. Мой же больной рассудок видит в его действиях совсем другое.
Черта с два он получит меня! Больше никогда и ни за что!
С силой выхватив бутылку с шампанским из ведерка, выставляю ее впереди себя, держу в трясущихся руках за горлышко.
— Только попробуй подойди, подонок! Я тебя размажу! — Мой высокий голос срывается от собственного крика. — Расколю ее об твою голову!
Зло усмехнувшись, Ян делает ко мне шаг и резким движением легко выхватывает бутылку из моих рук и швыряет ее обратно в ведро с громким звуком. Пытается схватить меня за руки, но я луплю по его груди и лицу, отталкивая его прочь.
— Отвали от меня! Не прикасайся! Ненавижу!
— Тебе нравится так делать?! — Парень в бешенстве выплевывает слова. — Размазывать меня по стенке? Ненавидишь меня от всей души. Но течешь, как обыкновенная сука.
Сволочь! Как же мне хочется сделать ему больно!
Зарычав, кидаюсь на него сильнее, готовая исполосовать его красивое холодное лицо ногтями. Но он больше не готов терпеть. Схватив запястья одной рукой, дергает на себя. Второй проскальзывает прямо в разрез платья, ныряет под трусики, трогает промежность. Чувствую от него легкий запах алкоголя. Не я одна пыталась расслабиться на вечере.
Вытаскивает блестящие от смазки пальцы наружу, как доказательство. Цинично усмехается.
— Что на это скажешь?
На моих глазах выступают слезы, но я лишь упрямо вздергиваю подбородок. Ему в лицо так и просится плевок.
Моя неприкрытая ненависть не остается незамеченной. И мерзавец знает, как приструнить меня.
— Хочу видеть тебя на коленях, — равнодушным голосом произносит он. Смотрит полуприкрытыми глазами.
Все внутри меня застыло. Он хочет наказать меня, как и в самый первый раз. Отыметь в глотку.
— Не надо, — тихо шепчу, смаргивая слезы.
— Почему же? Тебе прекрасно идут натертые колени, — зло смеется, отпуская руки.
— Ты пьян, — отшатнулась от него, отступая назад.
— Делай, что тебе положено делать, — цедит парень. — Ложись на диван и раздвигай ноги.
Начал расстегивать ремень, вытягивая его из шлеек.
— Гори в аду, сукин ты сын! — Я исступленно дергаю платье вниз. Оно падает бесполезной кучкой к ногам. На мне ничего, только тонкие кружевные трусики. И переливающееся ожерелье из бриллиантов.
Я ложусь на диван на колени, принимая откровенную собачью позу. Упираюсь в темный бархат лбом, стараясь абстрагироваться от происходящего.
Ноги моей завтра здесь не будет. Пусть берет свое сегодня. А завтра я исчезну отсюда.
Он медлит, наверняка разглядывает меня. И тоже. Долгая тишина пугает, я не выдерживаю и оборачиваюсь через плечо.
Выражение его лица мне не нравится. Объятая страхом, перевожу глаза на ремень в его руке. Ян отмечает мою оробелую растерянность, перехватывает испуганный взгляд. Обдает презрительной усмешкой.
— Да, твоей заднице не помешала бы пара красных горящих полос. Чтобы долго сидеть не могла. — Мрак, поглотивший Яна заставляет трястись до чертиков.
— Зачем ты так? — Горечь растекается по моему языку, травит.
— Зачем ТЫ так?! — Он приближается и упирается в спинку дивана руками. Но не прикасается ко мне, его силуэт нависает, как фантом. — Зачем ты вообще свалилась на мою, блядь, голову?! Сидишь у меня вот здесь!
Показал ладонью то ли на горло, то ли на сердце. Не понять в таком хаосе его неуловимые движения. Его тень поглощает меня в бездну. Отчаянно трясу головой. Все это действительно происходит со мной?
— Боишься меня? — не дожидаясь ответа, продолжил: — Правильно, бойся. Я тебя сейчас размазать готов.
— Так размажь, — бесцветно и безжизненно отвечаю ему. — Размажь и успокойся. Потешь свое самолюбие.
Снова утыкаюсь носом в мягкую ткань, она впитывает мои слезы мгновенно.
Ян бешено рычит за моей спиной, резко и неожиданно натягивает цепочку ожерелья на моей шее, сжимая ее в кулаке, как удавку. Хватаюсь за горло, пытаясь вдохнуть глоток воздуха. Бессильно тереблю камешки.
— Чего ты хочешь? Что мне сделать? Что тебе купить? — надтреснутым голосом спрашивает возле моего уха, обдавая раскаленным дыханием.
Меня пронзает чудовищная мысль, что он меня точно задушит. Парень абсолютно ненормальный. Сумасшедший.
Хриплю, в попытке вырваться, но хватка не ослабевает, а наоборот, все сильнее и сильнее. Но едва перед глазами появляются разноцветные круги, как цепочка лопается. Россыпь бриллиантов разлетелась по комнате, будто горох, жалобно звеня.
Жадно вдыхаю драгоценный воздух и, дрожа, вжимаюсь в диван. Боюсь обернуться.
Послышались быстрые приглушенные шаги, со всей дури хлопнула дверь. Этот псих ушел.
Я так и лежала на этом неудобном бархатном диване, свернувшись в кокон. Просто не было сил встать, чтобы хоть умыться. Вытирала руками слезы, размазывая косметику. Жалела себя до тех пор, пока не уснула. Полуобнаженная, в туфлях, с дурацкой прической.
Но когда Ян вернулся, открыла глаза мгновенно. Застыла на своем месте, слушая легкий шум и шорох в комнате. С опозданием заметив что, ничем не прикрытая, замерзла.
Шум был подозрительно странный, какой-то размазанный и рваный. Прерывистые шаги. Сжимаю веки, претворяясь спящей.
И только когда парень склонился надо мной, я поняла, что случилось. Он был в стельку пьян. Шатался и еле держался на месте. Сильный запах виски обволакивал меня всю, потому что Истомин и не думал уходить. Вместо этого он поднял меня на руки и, пошатываясь, понес мое одеревеневшее тело в спальню.
