– Анастасия, открой, это я, – раздался голос старпома.
– Игорь Валентинович, – облегченно выдохнул Михаил. Они с Анастасией переглянулись и улыбнулись собственному смятению.
Она поспешно открыла дверь. Старпом вошёл и огляделся.
– Ну, как вы тут?
– Знаешь, я испугалась. Думала, это… ну, тот, кто ударил Мишу по голове.
– А что ты делал перед тем, как с тобой это случилось? – спросил матроса Верещагин.
– Разговаривал с Коляном.
– С каким Коляном – Иванишиным, что ли?
– С ним. Он говорил, что вроде бы видел, как во время тревоги Маша выходила из своей каюты и бежала к лазарету. И кто-то её остановил.
– Кто?
– Колян говорит, не понял, темно было.
– Интересно, где это у нас на судне во время тревоги темно?
– Он и сам удивлялся… Вы же знаете, Колян рассеянный. Всё время, если не на вахте, думает о чём-то. Ему показалось, какая-то тень мелькнула, а кто – он не обратил внимания. Это он потом вспомнил.
– И ваш разговор никто не слышал?
– Вроде, нет.
– Вроде! – передразнил матроса Верещагин. – Ещё говоришь, что Колян рассеянный! А ты? Кто-то не просто к тебе подкрался, но ещё и по башке огрел.
– Я почувствовал… в последний момент.
– Вот именно, в последний! Мог бы быть последним. Ломом ведь бил… Больше у тебя ничего не болит.
Панкратов помолчал, прислушиваясь к себе, хотел шевельнуться и опять застонал.
– Плечо!
Анастасия торопливо обнажила плечо, которое почти на глазах наливалось синью. Она стала осторожно смазывать его мазью, ругая себя, что попутно с лечением вверенного ей экипажа слишком на многое отвлекается. Уже доморощенный детектив в ней оттеснил врача.
– Постойте, – заговорила Анастасия, до сего времени только молчаливо слушавшая диалог матроса и старпома. – А не может быть так, что и ваш Колян привлёк внимание убийцы?
– Чёрт! – воскликнул Верещагин. – Как же я-то об этом не подумал.
Он опрометью кинулся из каюты, крича на ходу:
– Дверь закройте! И никому кроме меня не открывайте!
– Как это, никому? – проворчала Анастасия. – А если капитан пожалует?
И как накаркала. То есть она успела вколоть своему пациенту лекарство и посидеть рядом, наблюдая, как у него под действием снотворного закрываются глаза.
Минут через десять в дверь забарабанили, и на вопрос Анастасии, кто там, услышали раздраженный голос Демидова.
– Анастасия Львовна, вы не перепутали лазарет со своей собственной квартирой? Чего вдруг вы запираетесь?
Пришлось открывать. Что он в самом деле такой раздраженный? И почему бы ей держать двери лазарета распахнутыми, если у неё здесь лежачий больной?
Она не удержалась и всё же спросила:
– Олег Николаевич, а в чём дело? Вы так смотрите на меня, будто я занимаюсь чем-то недостойным, моему служебному положению несвойственным? Или подозреваете, что это я огрела матроса ломом?
– Извини, – он сразу сбавил тон, посматривая на лежащего с закрытыми глазами Панкратова. – Выйдем, поговорим?
Она согласно кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь.
– О чём мы будем говорить?
Олег явно чувствовал себя не слишком уютно. Он не знал… Нет, в этом она не была уверена. Скорее всего знал, что у Анастасии теперь совсем другие приоритеты. И ей нравятся совсем другие киногерои… Это она так над собой издевалась.
Скорее всего, так: он узнал, что у врача «отношения» со старпомом, и ему стало завидно. А ещё точнее, он пожалел, что не стал продолжать свой штурм. В самом деле, Лера здесь, и всегда рядом, а мужчины, судя по тому, что Анастасия об этом читала, по натуре своей охотники. Им не интересна убитая дичь…
Вот как она заговорила. Нет, тогда, в ту дурацкую ночь, Валерия появилась очень даже кстати. Да ей нужно в ножки поклониться за то, что беду отвела. По крайней мере, сказать хотя бы спасибо.
Странно, как быстро вспыхнула и погасла её страсть к капитану. Совсем недавно она обмирала только от одной мысли, что Демидов может её обнять. И как совсем уже недостижимое, что она может проснуться в его объятиях.
Положительно, воздух на этом судне какой-то особенный. Ведь совсем недавно, всего полмесяца назад Анастасия не помышляла ни о каких романах. Наоборот, она говорила себе, что её женское счастье окончилось в тот момент, когда ушёл из дома муж – не будем уточнять, что она сама его выгнала – первая и единственная любовь.
И вдруг… Одно увлечение за другим. Словно она сменила тёмные очки на… впрочем, неважно, какие. Теперь, глядя на Демидова, она видела совсем другого человека. Прежде из-за одной похожести на голливудского актера она приписывала ему и особые черты: благородство, храбрость, честность. Может, эти черты у него и были, но теперь она вдруг в этом засомневалось.
Да и если приглядеться, Олег лишь кажется похожим на Броснана, а на самом деле у него и нос великоват. И верхняя губа узковата. И уши великоваты.
Анастасия чуть не расхохоталась от собственных выводов, но это было бы уже чересчур.
– Во-первых, я… должен попросить у тебя прощения. Ты все время меня избегаешь и не даёшь и слова сказать.
– А во-вторых? – спросила она, глядя ему в глаза.
Входя в лазарет, капитан оставил дверь открытой. Конечно, ему некого было бояться. Вряд ли кто-то посмел бы поднять на него руку. Но и с другой стороны, вести серьезные разговоры, когда в лазарет может прийти кто угодно.
Нарочно не придумаешь! Не иначе, сегодня у Анастасии приступ ясновидения. Только она это подумала, как в дверях появилась… Валерия!
– Чего тебе? – поинтересовался капитан, глядя на буфетчицу чуть ли не с ненавистью.
– Я пришла… Мишу проведать! Ребята сказали, ему здорово досталось.
– Я уколола ему снотворное. Пусть поспит, – сообщила Анастасия. – Если хочешь, зайди попозже.
– Я зайду, – поспешно проговорила Лера и исчезла.
– О чём мы с тобой говорили? – поинтересовался Демидов, не глядя ей в глаза.
– Наверное, о том, что столкнул Машу за борт вовсе не Фёдор, – подсказал появившийся в дверях старший помощник.
Демидов вздрогнул и оглянулся.
– При чём здесь это? – недовольно пробурчал он.
– А при том, что негоже капитану думать о чём-то другом, в то время, как на судне погибают люди.
Что такое? Они стоят друг против друга не как отцы-командиры, а как два соперника, и это так глупо. Если вспомнить, между нею и Демидовым вообще ничего не было…
Подумав так, Анастасия не выдержала и прыснула. Мужчины обернулись на неё, но она уже успела стереть с лица эту дурацкую ухмылку и объяснила им виновато.
