— Думаю, ты не до конца понимаешь, Денис. Она моя сестра. Сестра, которую я знаю с самого детства.
— Мы все хотим счастья, Рит. Иногда оно принимает странные формы. Ты знаешь, что я эгоист, поэтому эгоистично хочу быть счастливым. Она чувствует тоже самое в ответ. Что делать в этой ситуации? Обречь себя на страдания, изо дня в день утешая себя тем, что ты ее сестра?
— Я рассказываю о мотивах своих поступков и ее. Понимания да, хочу. Возможно, не сейчас, но позже.
— Ты ведь не первый день со мной знаком, Денис, и знаешь, что я тоже эгоистка. И сейчас я эгоистично не хочу быть понимающей и желать вам с моей сестрой счастья. И облегчать вам обоим совесть тоже.
В груди разливается свинец: в ее глазах блестят слезы. Я никогда не видел, чтобы Рита плакала. Она закидывает голову назад, выдувает воздух и вновь смотрит на меня.
— Рит, я искренне считаю, что для нас с тобой в конечном итоге все получилось правильно. Когда ты встретишь своего человека, ты поймешь, что я был прав.
Рита поднимается из-за стола, а я остаюсь сидеть, потому что уверен, что ей не захочется, чтобы я помогал ей одеваться.
— Возможно, когда-нибудь я смогу оценить смысл твоих слов. А пока, извини, останусь при своем, и буду искать виноватых там, где считаю нужным.
46
Маша
«Марго, я постоянно думаю о тебе и очень тебя люблю. Пожалуйста, возьми трубку».
Я отправляю сообщение и сжимаю телефон в кулаке. Сестра второй день не отвечает на мои звонки, отчего безысходность и отчаяние навалились на меня в полной мере. Я не могу нормально спать, не могу заниматься учебой. Чувство вины разрастается во мне с каждым днем, окрашивая собой любое мое привычное действие: утренний кофе, поездку на учебу, разговоры с Денисом. Если раньше оно лишь горчило, то после разговора с Марго я в полной мере познала его отравляющий вкус, который пока ничто не в силах перебить. В голове нестираемым кадром стоит бледное лицо сестры и звучат ее обличительные слова: «Ты воткнула мне нож в спину». Вряд ли я когда-нибудь смогу о них забыть.
Денис пытается всячески меня поддержать: регулярно справляется о том, как у меня дела, не заводит речь о поездке на мой день рождения и не выказывает недовольства по поводу того, что я отказалась от его вчерашнего приглашения на ужин. Я знаю, что он ни в чем не виноват, но пока не нахожу в себе сил с ним видеться. Забываться в его объятиях кажется неправильным и нечестным: Марго сейчас хуже чем мне, и она такого преимущества лишена.
Мелодия звонка, раздавшаяся в руке, едва не заставляет меня выронить телефон. Сердце начинает колотиться волнением, но при взгляде на экран я разочарованно выдыхаю. Это мама.
— Как ты, Мариш? — ее голос звучит ласково и предельно деликатно. — Как настроение?
— Марго не берет мои трубки, мам, — от нее я не в силах скрывать отчаяние. — Я не знаю, что делать.
— Мариш, ей сейчас тяжело.
— Я знаю, знаю. Я боюсь, что она больше никогда не захочет меня видеть.
— Ну, милая, глупости не говори. Вы родные сестры, одна семья. Конечно, вы будете общаться. В воскресенье приезжай в гости, хорошо? Маргариту я тоже приглашу.
Картина родительского дома и нас пятерых, сидящих за одним столом как и раньше, наполняет сердце согревающим теплом, и я несколько раз киваю головой, несмотря на то, что мама все равно этого не увидит.
— Я приеду, мам. Спасибо большое.
*******
Угрызения совести за то, что мне придется отставлять Дениса одного на выходные, стираются тем, что в пятницу он уезжает в командировку. Перед отъездом он заезжает ко мне в университет, чтобы попрощаться, и берет обещание, что по любой проблеме я буду звонить ему, либо Сене. С Варварой мы миримся за порцией кофе: я извиняюсь за свою вспышку гнева, и она попросит прощение за резкость. На одного человека, презирающего меня, в мире становится меньше.
Мама с порога заключает меня в объятия и ласково гладит по голове. Я обнимаю ее в ответ и вдыхаю ее запах: легкий аромат французских духов, которыми она бессменно пользуется всю мою жизнь, смешанный с запахом розмарина — верным знаком того, что сегодня в меню есть ее фирменное блюдо: запеченная индейка с картофелем. Не сразу нахожу в себе сил, чтобы выпустить маму из объятий: в них я черпаю тепло и спокойствие, иссякшие за минувшие дни.
— Я видела машину Данила во дворе. А Марго еще не приехала?
Мама отпускает меня и слабо улыбается.
— Пока нет. Проходи, Мариш. Там папа по тебе очень соскучился.
В гостиной Данил приветствует меня пальцами, сложенными галочкой, и вновь утыкается в телефон. В мой последний визит мама рассказывала, что они с другом открывают магазин спортивной обуви, и он целыми днями переписывается с поставщиками. Папу я застаю, выходящим из погреба с бутылкой настойки в руке. Не уверена, что он знает о моем вероломстве, но в любом случае не подает вида: улыбается мне совсем как раньше и, обняв сводобной рукой, прижимается подбородком к макушке.
— Как учеба, дочь? Сейчас не отвечай — за столом расскажешь.
Воскресный обед у родителей — это всегда до отказа набитый стол, из-за которого нет ни единого шанса выйти голодным. Но сейчас глядя на то, как мама раскладывает по тарелкам картофель, и как щедро Данил зачерпывает салат из стеклянной плошки, я ощущаю как аппетит вновь исчезает, а в груди зреет отчаяние. За столом присутствует все члены нашей семьи, кроме Маргариты.
— Немного вина, Мариш? — ободряюще улыбается мама. — Ты же все равно у нас остаешься?
Я машинально киваю и протягиваю бокал. Глупо было надеятся. Сестра не приедет.
В течение часа я стараюсь непринужденно поддерживать беседу с отцом о моей учебе и его делах в отделении, заставляю себя опустошить тарелку, чтобы не обижать маму. Выслушав подробный бизнес-план Данила, собираю со стола часть посуды и иду на кухню, чтобы загрузить ее в посудомойку, и с порога вижу, как мама раскладывает еду в контейнеры.
— Завтра Маргарите отвезу, — поясняет она папе, стоящему с рюмкой настойки рядом. — Если сама приезжать отказывается, это не значит, что я к ней приехать не могу, правильно? Двадцать лет, тридцать, какая разница. Дети есть дети, поддержка семьи им всегда нужна.
Мои пальцы начинают дрожать, и я с трудом не роняю посуду на пол. Бесшумно ставлю ее на край столешницы и выскальзываю с кухни. От себя нигде не спрятаться.
47
Денис
Пока пассажиры продолжают заполнять салон самолета, я в последний раз перед взлетом набираю Маше, у которой как раз должен быть перерыв между лекциями. Судя по шуму разговоров на заднем фоне, так оно и есть.
— Как настроение, малыш?
— Привет, Денис. Я в порядке. Ты летишь обратно?
