— Больно… — Это было единственное слово, котороеГабриэле в конце концов удалось произнести, а вернее — простонать.
— Вижу, все вижу, — повторил Питер и ненадолгозадумался.
— Голова болит? — уточнил он несколько секундспустя.
— Д-да… — хрипло шепнула Габриэла. — Голова… лицо…рука…
Питер кивнул. Он знал, что у Габриэлы должно было болетьбуквально все, но об этом можно было подумать потом. Главное, она понимала егои могла отвечать, а значит, он должен был задать ей вопросы, ответы на которыеинтересовали и его, и полицейского инспектора, который обещал заехать вбольницу завтра утром. Такое пристальное внимание к Габриэле со стороны полицииобъяснялось тем, что копы уже давно не сталкивались с таким жестоким избиениеми горели желанием как можно скорее поймать того, кто это сделал.
— Ты знаешь, кто на тебя напал? — спросил Питерсамым будничным тоном, но Габриэла не ответила. В наивной попытке уйти от этогоодновременно и простого, и очень сложного вопроса она даже закрыла глаза, ноПитер не отступал.
— Кто?.. — повторил он. — Если ты знаешь —скажи мне. Ведь ты не хочешь, чтобы он поступил так же с кем-нибудь еще,правда? Подумай об этом… Может, как раз в эти минуты этот человек избиваетдругую беспомощную женщину или ребенка. Ты можешь его остановить. Только ты…
Он сидел очень тихо, и Габриэла снова открыла глаза ипосмотрела прямо на него. Казалось, она думает, думает изо всех сил, и Питерпонял, что тот, кто избил ее, был когда-то очень ей близок.
А Габриэла и в самом деле думала о Стиве и о прочих. Онавсегда выгораживала их, защищала, оправдывала перед собой и перед другимилюдьми, но в словах врача была своя правда, которая неожиданно смутила ее.
— Ты знаешь, кто это был? — повторил Питер. —Это сделал твой приятель, да?
Но Габриэла не ответила, и он покачал головой.
— Ладно, поговорим об этом потом, — сказал он, иГабриэла моргнула в знак согласия. Потом губы ее шевельнулись, и она попыталасьснова заговорить.
— Имя… — произнесла она, и Питер, который уже собиралсявстать, уселся обратно на стул.
— Имя? Чье? Того, кто побил тебя? — переспросилон, но Габриэла недовольно нахмурилась оттого, что врач ее не понял. Слегкапошевелив рукой, она с усилием приподняла ее и вытянула палец в его сторону.Она хотела знать, как его зовут.
— А-а!.. — протянул он. — Меня зовут Питер…Питер Мейсон. Я — врач, и ты — в больнице. В самой лучшей больнице вгороде, — добавил он, немного подумав. — Мы тут немножко тебяподлечим и отправим домой. Нам нужно быть уверенными, что там тебе ничего небудет грозить. Вот почему нам надо знать, кто сделал это с тобой.
Но Габриэла лишь застонала и снова закрыла глаза. ВскореПитер увидел, что она заснула, и, посидев рядом с ней еще две-три минуты, ушел.Он был весьма доволен: Габриэла мыслила совершенно ясно и разумно, онаоткликалась на все его вопросы и захотела узнать, как его зовут. Для человека вее состоянии это было весьма обнадеживающее начало.
Этой ночью Питер спал совсем мало, а утром снова пошелпроведать Габриэлу. Она выглядела несколько лучше, чем накануне, и моглаговорить — правда, только шепотом, зато она вспомнила, что его зовут Питер, иулыбнулась, когда он вошел в палату. Ее энцефалограмма выглядела вполне прилично,да и показания остальных приборов вполне удовлетворили Питера. Похоже, кризисминовал, и девушка пошла на поправку, хотя, конечно, была еще очень слаба.
Питер все еще сидел у нее, когда прибыла полиция.Следователь весьма воодушевился, узнав, что Габриэла пришла в себя; его оченьинтересовали те сведения, которые она могла сообщить, но Питер предупредил, чтопострадавшая говорит еще с трудом, и попросил не очень на нее наседать.
Сев у постели Габриэлы, инспектор задал ей те же вопросы,что и Питер, однако, несмотря на предупреждение, полицейский держалсядостаточно жестко. Чтобы защитить ее и, возможно, других людей, сказал он, емуобязательно нужно знать имя или приметы человека, который на нее напал. Если жеона предпочтет промолчать, добавил полицейский, то, возможно, из-за неепострадает кто-то другой.
Услышав эти слова, Габриэла, казалось, задумалась, и лицо еесделалось виноватым. Но, поскольку она молчала, Питер решил немного ей помочь.
— Ты не должна так относиться к себе, — сказал оннегромко. — В этот раз тебе повезло, и ты осталась в живых, но в следующийраз все может кончиться гораздо хуже. Тот, кто избил тебя, хотел искалечить и,быть может, даже убить тебя. И ему это почти удалось…
Питер уже говорил с этим следователем, когда Габриэла поступилав приемный покой, и коп сказал, что, судя по характеру повреждений,пострадавшую били ногами, душили и били затылком о стену, словно хотеливышибить ей мозги. Полицейский был совершенно уверен, что это не несчастныйслучай и не преступление, совершенное в состоянии аффекта, вызванногоревностью, страстью или чем-либо еще. По его мнению, кто-то убивал Габриэлумедленно и со вкусом. Питер был вполне согласен с этим утверждением.
— Он хотел расправиться с тобой, — повторилПитер. — И теперь ты должна помочь нам поймать его, чтобы это никогда неповторилось. Ты не сможешь чувствовать себя в безопасности до тех пор, покаэтого парня не упрячут в тюрьму, где ему самое место. Назови нам его имя. Имя,Габриэла!..
Но Габриэла все еще колебалась. Она понимала, что Питер иэтот полицейский совершенно правы, но никак не могла решиться назвать Стива.Сейчас Габриэла думала, что не заслужила и десятой доли несчастий, которыеобрушились на нее. Не заслужила она и этих жестоких побоев, из-за которых онаснова угодила на больничную койку. Габриэла не хотела больше отвечать за чужиепреступления.
И, подумав об этом, она открыла рот, но тут же сновазаколебалась. Ее беспомощный и растерянный взгляд перебегал с невозмутимоголица полицейского на сочувственное — доктора и обратно, однако она молчала.
— Ну же, Габриэла, скажи нам!.. — вырвалось уПитера. — Ты должна. Ты не заслуживаешь, чтобы с тобой так поступали, ведьты ни в чем не провинилась, правда?..
Да, теперь она знала, что это правда. Никто не имел никакогоправа так обращаться с ней. Именно это она и имела в виду, когда сказала Стиву,что ненавидит его. И его, и всех, кто когда-то пользовался ее слабостью.Габриэла сумела переломить себя и была исполнена решимости сделать все, чтобыникто никогда не смел больше тронуть ее даже пальцем.
И эта ее решимость была твердой, как скала.
— Стив… Это был Стив, — прошептала Габриэласначала чуть слышно, потом повторила уверенней и громче:
— Стив Портер!..
Но она сразу же поняла, что ей нужно еще многое объяснить, асил у нее практически не осталось. Но полицейский инспектор так и подалсявперед, врач тоже слушал внимательно, и Габриэла, собрав всю свою волю имужество, рассказала им, что Стив Портер был ее любовником и жил в том жепансионе, что и она.
