Я позвала её несколько раз, но осталась без намёка на ответ. И вместе с тем, она ведь явно была тут? Как минимум поддерживала моё тело в сознании, жила в этом доме и общалась с моими родителями.
Мы поменялись местами снова?
Я подняла взгляд, уставившись в зеркало - на себя. Чуть более взрослую версию Айли. Каштановые волосы немного отросли, лицо казалось бледнее кафеля за спиной. И я явно похудела до состояния моего альтер-эго.
Не могу сказать точно, что я думала в следующие минуты. Ноги просто подогнулись, я опустилась на коврик у стиральной машинки и сидела, зарывшись лицом в колени, до боли впиваясь ногтями в шею.
Эр! Он ведь не сдастся, правда? Он вытащит себя и… Айли оттуда, объяснит случившееся хоть как-то, а потом сможет оправдаться. Потому что оправдываться ему придётся! Но он ведь…
Первые рыдания всё-таки вырвались из горла, и я всё-таки прикусила собственное запястье, чтобы не дать им вылететь за тонкую дверь. Я вернулась домой. В свою жизнь. Оставив тело, которое занимала не по праву, оставив всё то, что несколько дней мне принадлежало - но не должно было принадлежать.
Оставив мужчину, за которого вышла замуж, в крови и рядом с трупом сестры короля. Рядом с девчонкой, которая обезумеет, узнав обо всём, что произошло.
Узнав, что я натворила с её жизнью.
Хуже быть не может.
Я провела так с четверть часа. Не было сил даже встать, не было желания выходить и снова встречаться с мамой. Наконец, я медленно поднялась, умылась непривычно тёплой водой - и побрела обратно.
Мама выглянула с кухни, интересуясь, всё ли у меня в порядке.
Я пыталась представить, что она чувствовала в эти дни. Наверное, нужно было с ней поговорить. Взять её за руку, выдавить хоть слабую улыбку, сесть на кухне и полюбоваться её лицом - заодно узнав, как здесь дела.
Но я не смогла.
- Слушай, там мне важное письмо прислали бывшие заказчики, - соврала бесцветным голосом. - Надо ответить. Я поем позже.
Она нахмурилась тут же.
- Марьяна! Мы же договорились: никакой работы.
И она что-то бормотала о том, что я загнала себя, что после того, как я провела две недели в коме, последнее, о чём она хочет слышать - какое-то дурацкое письмо! Я сжала её плечи и снова обнимала её, уверяя, что всё будет хорошо.
Всё хорошо.
Но я не верила в это ни капли.
Мне всё же удалось успокоить её, очень мягко. Вернуться в знакомую комнату, в которой я провела детство и юность. Когда я съехала из неё полтора года назад, сюда перетащил часть вещей отец. Но сейчас, видимо, её вновь отвели мне.
Или Айли.
Я осматривала всё сквозь туманную пелену.
Кровать. Мои вещи: сумка, тетради для рисования и разноцветные маркеры. Стол и компьютер - тоже мой, привезённый со съёмной квартиры.
Интересно, договор на неё уже расторгли?
Это всё такие мелочи.
Я дрожащими руками отодвинула дверцу шкафа. Безмолвно перерыла свою одежду, сама не представляя, что ищу. Затем медленно села в кресло, нажала кнопку на системном блоке - больше для вида. И зашарила взглядом по столу, пытаясь понять, касалась ли его Айли. Если да, то как часто?
Я не понимала, что делаю. Что мне делать? Что можно придумать, когда тебя мотает между мирами по злой воле какой-то ледяной стервы? Когда в один день ты выходишь замуж за мужчину, который кажется тебе чудом, а в другой узнаёшь, что всё это было обречено? С самого начала.
Взгляд упал на отключённый, отодвинутый планшет для рисования и листы рядом. Затем - на один из ящиков стола, неплотно закрытый. Я потянулась к нему, медленно выдвинула.
К моему удивлению, наверху лежала излишне пухлая тетрадь. Не думая, я взяла её и положила перед собой. Раскрыла, вынула спрятанную в середине ручку - чтобы через несколько секунд понять, что смотрю на записи, которых никогда не делала.
На первой же странице было выведено излишне ровным почерком:
Женщина-врач сказала мне вести дневник. Думаю, это действительно будет полезно. На случай… на всякие случаи, верно?
Айли - она словно обращалась ко мне.
Я сжала листы похолодевшими пальцами и стала читать дальше.
День первый
Я до сих пор не знаю, какой именно это день. Сколько времени я провела там, где меня лечили.
Всё кажется безумным. Та штука, на которой меня сюда везли. Пейзажи по дороге. Я не смогла воспользоваться какой-то светящейся пластиной, которую мне сунули к уху, и теперь лекари считают, что я немного тронулась умом.
Мне жаль.
Меня окружают хорошие люди. Родители… так странно их видеть! Каждый день, рядом и вместе. Мама, которую тут зовут Татьяной, не отходит от меня, каждый час спрашивает, что мне нужно. Я чувствую себя слабее, чем когда-либо раньше, от меня никакой пользы - но никто не называет меня дармоедкой. Никто не требует, чтобы я перестала ныть и сделала что-нибудь для семьи.
Насколько много я могу доверить бумаге? Дея наверняка бы нашла и прочла все мои записи. Но тут, кажется, другие порядки. И всё же, я не хочу, чтобы меня сочли сумасшедшей.
День второй
Я не могу так. Мне нужно делиться хоть с кем-нибудь. Знаешь, Марьяна, твоя жизнь правда удивительная. Я так давно не видела отца. Не представляла, как по нему скучаю - и даже понимая, что передо мной другой человек, не могу не чувствовать к нему… того, что чувствовала раньше.
Сегодня он объяснял мне, как пользоваться компьютером. Я удивлена, что запомнила хотя бы название. Попутно он просто обнял меня, Марьяна. Называл девочкой и говорил, что я не должна просить прощения за то, что со мной происходит.
Что мы всё преодолеем.
Что у меня есть семья.
Я попытаюсь сделать вид, что всё вспомнила, как только немного освоюсь. Я постоянно в смятении, но стараюсь поступать, как поступала ты - просто закрывать глаза, прислушиваться к интуиции и делать первое, что придёт в голову. Иногда помогает. Мне не хочется, чтобы меня посчитали сумасшедшей, чтобы во мне разочаровались.
Дома во мне все разочаровались давно. Но тут… словно всё по-другому.
Все первые впечатления, которыми она делилась, были наполнены словами о родителях - слишком эмоциональными, чтобы читать их спокойно.
Чуть дальше шло:
Деймар… Дмитрий приезжал сегодня. Мы сидели на маленькой кухне, потом вышли во двор. Я была рада его видеть, мне приятно на него смотреть - но мне начинает казаться, что ты была права, Марьяна. Ему нравлюсь не я. Он выглядел потерянным в нашем разговоре, слишком часто спрашивал, как я себя чувствую. Он хороший человек, я верю, что бы ты ни думала. Но, кажется, он действительно ищет что-то, чего во мне нет.
