– Как ты узнал, что я в этом отеле? – спросила она.
– Я обзвонил все самые дорогие отели Парижа, – улыбаясь, ответил Даниэль. – Я был уверен, что Мишель мог забронировать места только в одной из таких гостиниц.
Лизетт улыбнулась, тряхнув головой.
– Я должна была догадаться, что ты обязательно меня разыщешь.
Он взял ее руку.
– Здесь не самое подходящее место для разговора. Я знаю, где можно спокойно поговорить.
Этим местом оказалось кафе на Монмартре, недалеко от Мулен Руж. Все его стены были увешаны картинами художников, которыми они расплачивались с хозяином за еду и выпитое вино. Несмотря на шум, смех и громкие голоса посетителей, там были укромные уголки с деревянными столиками и скамьями и вполне спокойная обстановка. Даниэль заказал вина, ни на минуту не выпуская руки Лизетт, сидевшей по другую сторону стола.
– Мне надо поговорить о тебе, – начал он. – Надеюсь, с этим парнем у тебя ничего серьезного?
– Если ты имеешь в виду Мишеля, то нет, – искренне ответила Лизетт. – Никто не заставит меня усложнять свою жизнь.
– На сей раз, ты говоришь обо мне, я прав? – весело спросил он.
– Да, в особенности это касается тебя, Даниэль.
Он поднял бокал с красным вином.
– Давай выпьем за то, чтобы ты изменила свое мнение.
– Нет, – ответила она. – Лучше выпьем за твои успехи.
Он улыбнулся и, чокнувшись с ней, осушил свой бокал.
– Завтра ты можешь поехать вместе со мной. Кто-то из друзей потом вышлет твои вещи в Англию.
Лизетт вздохнула, откинувшись на стуле.
– Послушай, Даниэль, будь благоразумным. Я же сказала тебе, что, наконец, я снова в Лионе, где хочу остаться до конца жизни. Совсем скоро мне будет принадлежать дом моей бабушки, и я ни от кого не буду зависеть. На свете нет ничего, что заставило бы меня изменить решение.
Даниэль посмотрел на нее долгим, серьезным взглядом и тихо спросил:
– Даже моя любовь?
Лизетт в недоумении уставилась на него.
– Что ты такое говоришь? Пытаешься таким способом переубедить меня?
Он покачал головой. Лицо его было как никогда серьезным.
– Вспомни ту ночь в Париже, когда я вышел из бистро и увидел обезумевшую от горя молодую девушку, которая изо всех сил цеплялась за меня и уговаривала увезти ее подальше от того места. А известно ли тебе, что с самой первой минуты, когда я увидел тебя, понял, что о такой женщине мечтал всю свою жизнь?
– Неправда! – яростно выкрикнула Лизетт. – Ты старался поскорее избавиться от меня и ждал только следующего утра, чтобы отправить меня на все четыре стороны. Вот почему ты быстренько починил мой велосипед – чтобы я не задерживалась.
– Ты была в таких растерзанных чувствах, не знала, чего хочешь, а я в тот момент, признаюсь, был еще не готов к крутым переменам в жизни. Но сейчас, когда мы снова нашли друг друга в Лионе, не кажется ли тебе, что судьба подарила нам еще один шанс?
– Я иначе смотрю на нашу встречу.
Наклонившись над столом, он заговорил тихим, но решительным тоном.
– Скажи мне честно, Лизетт, положив руку на сердце, неужели ты действительно хочешь, чтобы мы через час расстались и никогда больше не увидели друг друга?
Лизетт заволновалась.
– Все, что тебе нужно от меня, – это чтобы я снималась перед твоей камерой!
Откинувшись на скамье, он в отчаянии сжал кулаки на столе.
– Черт с ней, с камерой! Но я должен был найти способ увезти тебя. Я думал, что только так мне удастся тебя переубедить. Жаль, конечно, что ты не желаешь сниматься у меня как актриса. Ну, ничего, пусть будет по-твоему. Я знаю только одно: я не могу жить без тебя!
Ее выразительные глаза сказали все, что она чувствовала в этот момент.
– Не думаю, что мне хочется сделать тебя несчастным, – тихо сказала она.
Внезапно они улыбнулись друг другу.
– Я люблю тебя, Лизетт, – нежно сказал он, неистово целуя ее пальцы, не отрывая глаз от ее лица. – Давай начнем все заново! Останься сегодня со мной. Проведем ночь вместе. Мы можем здесь снять номер, и никто нас ни о чем не спросит.
Она широко раскрыла глаза, в них было больше радости, чем удивления. В глубине души она понимала, почему стремилась попасть в Париж, на премьеру. Она была уверена, что Даниэль сдержит слово и обязательно приедет в Париж. Лизетт страстно хотела его увидеть. Увидеть хотя бы раз, уговаривала она себя, и на этом поставить точку. В сущности, Мишель служил ей защитой от любовного натиска Даниэля. Но Лизетт защищаться не стала, бросилась как в омут с головой в его объятия, полностью отдавшись чувствам, не в силах побороть их. Вдруг она услышала собственный голос:
– Кажется, вся моя жизнь была прелюдией к встрече с тобой!
– Знаю, – тихо сказал он, – моя тоже.
– Я должна тебе что-то сказать, Даниэль.
– Что? Говори, – прошептал он, глядя на нее глазами, полными любви.
– Позже, – ответила Лизетт.
Они встали из-за стола, и Даниэль обнял ее за талию. Он взял ключ у жены хозяина кафе, и они поднялись по узкой лестнице на верхний этаж. В мансарде, отапливаемой какими-то безобразными трубами, тянущимися вдоль всей комнаты, стояла большая железная кровать, накрытая чистыми простынями и покрывалом с узором, изображающим арлекинов, и немного мебели. На полу лежал выцветший коврик. В комнате горела свеча. Лизетт повернулась к Даниэлю, и их губы слились в долгом и страстном поцелуе.
Всю ночь они не могли оторваться друг от друга. В мягком свете горящей свечи метались их обнаженные тела, изнемогавшие и извивавшиеся от страсти, в короткие моменты отдыха их губы шептали слова любви. Это были часы блаженства, о котором истосковалась созревшая для любви женщина.
Рано утром ее разбудили первые звуки просыпающегося Парижа и ласковый голос Даниэля.
– Боже, как ты прекрасна, – шептал он. – Я люблю каждую частицу твоего дивного тела.
Лизетт погладила его по щеке.
– А теперь, Даниэль, послушай, что я тебе скажу. Ты должен знать это.
– Слушаю, дорогая, – проговорил он, прижимая ее к себе. – Ты можешь сказать мне все.
– Вспомни тот день на кукурузном поле, когда мы любили друг друга. Спустя некоторое время я поняла, что беременна.
Эти слова поразили его, как удар молнии. Ошеломленный, он смотрел на нее ничего не понимающим взглядом, но уже в следующее мгновение облегченно вздохнул, сияя от счастья.
– У нас есть ребенок? Мальчик или девочка?
– Девочка. Я назвала ее Марией-Луизой, но ее отняли у меня и отдали приемным родителям.
