По щеке, раз другой. Потом попыталась заставить сердце снова забиться.
— Ты не смеешь умирать, Эш! Слышишь меня? Ты клялся быть рядом в любой ситуации. Не смей умирать!
А после, подняв голову вверх, к видневшемуся в оконном проёме небу, закричала:
— Какая же ты сволочь, судьба. Или кто там, меня сюда закинул? Ненавижу! Вам мало моей разбитой жизни там? Мало, да? Мне нужно было сдохнуть, а потом получив второй шанс, поверить в то, что для меня счастье возможно, и опять всё вдребезги! За что? Что я делаю не так? Не отдам, слышите? Кто бы вы ни были!
И уже снова Эшу.
— Стоило ли умирать и возвращаться к жизни в другом теле, если не можешь помочь тому, кого ты любишь! Эш, не смей! Слышишь! Я тебе не позволю уйти! Ты должен жить!
Впоследствии, она так и не смогла вспомнить, сколько так просидела над потерявшим сознание мужем. Что делала, говорила, даже кричала. Пришла в себя, сидя в кресле. Рядом находился магистр Айвори и держал её за руку.
— Эш?
— Сейчас вне опасности, но в сознание до сих пор не пришёл. В чём был яд?
— Он успел сделать пару глотков корвари, — вмешался в разговор Даниэль. — Бокал, из которого он пил и полный графин до сих пор на столе.
— Кто-нибудь ещё пробовал этот напиток? — живо поинтересовался наставник.
— Нет, рейн Айвори. Я предпочитаю вино. Корвари у нас дома пьёт один Рейгар. Больше никто.
— Интересно… — пробормотал магистр, принюхиваясь к пустому бокалу. — Я так сразу сказать не могу, но вот есть некоторые знакомые нотки. Нужно забрать это в лабораторию. Вы не возражаете?
Они и не собирались протестовать. Самим хотелось бы знать ответ. А ещё неплохо бы поймать того гада, кто это всё устроил.
— Найду, и лично раздеру на сотню маленьких кусочков, — мстительно прошипела Татьяна, глядя вслед покидающему их дом рейну Айвори. Он торопился выяснить характер яда. А за находившимся без сознания Эшем сейчас присматривал семейный лекарь, которого тоже вынуждены были потревожить в тот вечер.
Она металась по спальне, куда перенесли Эша, и не находила себе места. Сильная бледность у него никуда не исчезла, как и тёмные круги под глазами. На фоне слишком бледной кожи теперь отчётливо выделялись и старые отметины, и ровная полоска свежего шрама на горле. Отёк давно спал, рану пришлось залечивать, а вот след остался. Ничего, главное, жив.
Бессонная ночь сменилась не менее хлопотным утром, а Эш так и не пришёл в сознание. Растерянный лекарь лишь руками развёл:
— Мы не знаем, что это был за яд, и каковы могут быть последствия. Будем надеяться на лучшее, но не исключено…
— Вы предполагаете, что он может умереть?
— Есть кое-что похуже смерти, миледи. Если яд повредил внутреннее равновесие органов, результат может оказаться непредсказуемым.
Семейный лекарь Экшвордов был уже достаточно стар и опытен. На своём веку повидал немало, о чём не преминул поделиться с встревоженной герцогиней. Рейн Харди в своей практике предпочитал придерживаться только правды. Пациент или его родичи должны видеть настоящую картину болезни, чтобы реально оценивать все риски.
— И всё же, рейн Харди, раз уж мы с вами не можем пока определить степень нанесённого вреда, давайте подумаем о комфорте моего мужа. Его нужно поить и кормить, поддерживать силы. Что вы посоветуете?
— Пошлите к артефакторам за необходимыми амулетами. Список я сейчас вам набросаю.
Разговор проходил в гостиной. Тане не хотелось, чтобы кто-то услышал ответы лекаря. Нечего наводить преждевременную панику. Она и так, с трудом держит себя в руках, а, если её начнут доставать вопросами… гарантии, что получится сдержаться и не наговорить чего ещё, она дать себе не могла.
Рейн Харди предупредил о необходимости отлучиться. Присматривать за герцогом остались камердинер и служанка. Таня тоже решила сходить ненадолго к себе, освежиться, привести себя в порядок и перекусить. Бессонная ночь давала знать. Не было ни моральных сил. Ни физических. Единственное — наказала сразу поставить её в известность при появлении вестей от рейна Айвори. Наставник, как исчез вечером с пузырьком отлитого из графина местного коньяка, так и не подавал вестей. Зато Даниэльс периодически заглядывал к Эшу и справлялся о его состоянии.
Когда и к обеду Экшворд не соизволил очнуться, Таня начала медленно, но верно впадать в тихую панику. Такое состояние было неправильным, тревожным, напоминающим кому. Вот, за что?
Наставник появился лишь к вечеру.
— Не очнулся? — с тревогой глядя на Таню, поинтересовался рейн Айвори.
— Нет, мастер.
— Скверно. Мы смогли выделить некоторые составляющие, попавшего к его светлости вещества. Судя по компонентам и некоторому остаточному следу, было использовано два алхимических состава. Сами по себе они не являются ядами, но в сочетании друг с другом, могут нанести сильный вред. Но дело не в этом. Любой алхимик, изготовив зелье, всегда выдаст покупателю инструкцию. Всегда, понимаете, Тьяна? Эти вещества нельзя смешивать друг с другом и разводить в алкоголе — может начаться реакция. А, что выйдет в итоге, даже я не могу сказать точно.
— Что там были за вещества? — тихо спросила она у наставника.
— Вытяжка из одного интересного корня позволяет предположить, что использовали отворотное зелье. Я в этом совершенно уверен, а вот присутствие листьев красной песчанки и бессмертника, говорит о зелье забвения. Пока, что я с уверенностью могу назвать только эти два зелья, но возможно было что-то ещё.
Рейн Айвори бросил на Таня сочувствующий взгляд, успокаивающе похлопал её по руке и предложил:
— Давайте, дорогая моя, пойдём напоим нашего упрямца антидотами, а затем я накапаю вам успокаивающих капелек, и вы пойдёте и отдохнёте. Поверьте, никому лучше не будет, если вы свалитесь в обморок на лестнице или посереди холла.
— Но, я не хочу спать!
— Я с вами спорить не буду, но, как целитель считаю это необходимым. За пару часов картина явно не поменяется. Идите, не упрямьтесь. А я пока составлю бумагу о результатах исследования напитка.
И она смирилась, пошла, наказав Наяне разбудить её через два часа. Эша вновь напоили нужными зельями, Дан успел принести необходимые для излечения брата амулеты и теперь тоже дежурил у постели пострадавшего. Вот там они с Таней и пересеклись после полуночи.
Наставник оказался совершенно прав, эти два часа отдыха поддержали её физически и помогли взять себя в руки.
— Тьяна, — Даниэль замер в полутьме комнаты, держась от Тани на приличном расстоянии.
— Да?
— Ты правда любишь брата?
— Не думаю, что это тот вопрос. Который следует обсуждать у постели больного.
— Ты не ответила на вопрос.
Тебя, Дан, это не касается. Но я отвечу. Так получилось, что твой брат занял в моей душе определённое место. Ранее, я не очень понимала, насколько он для меня стал важным. А, когда случилось это отравление, вдруг поняла, что боюсь его потерять. Я уже слишком многого лишилась в прошлом, чтобы снести ещё одну потерю. Да, люблю.
