Томас положил ладонь на руку Алтеи:
— Почему бы тебе не рассказать все по порядку?
Алтея набрала в грудь воздуха:
— Я много лет размышляла об этом, но разгадки так и не нашла. И не вижу в этом ни малейшего смысла. Была суббота, в доме находилось много людей, как всегда, когда приезжал Чарлз. Мы с Хинтоном только что закончили наш третий совместный фильм, но если не считать наших сцен, друг до друга не дотрагивались. Даже не целовались тайком. Только перед камерой. — Она криво усмехнулась:
— Но не из-за того, что у Хинтона были высокие моральные принципы. Всему причиной была его стерва жена. Рут не отходила от мужа. Он женился на ней совсем мальчишкой и с того времени был относительно ей верен.
— Относительно? — усмехнулся Томас.
— Что ты хочешь? Это ведь Голливуд. Но так или иначе, Рут знала, что мы влюблены друг в друга. Правда, это была платоническая любовь. Стоило нам уйти из кадра, как мы разбегались по разным углам. Однако она пронюхала о наших чувствах и выжидала нужного момента, чтобы отомстить. Утром в субботу Рут пришла ко мне, желая кое-что показать. И показала. Чарлза и Флоренс в постели. Увидев, что вытворяют Чарлз и эта потаскуха, я…
— Ты видела своими глазами?!
— В старом доме Чарлза повсюду были смотровые отверстия. Он был и остается мерзким грязным типом. Рут повела меня наверх, на чердак, и показала один из таких глазков, выходивших прямо в спальню Чарлза, которую мы с ним часто делили. И там, на постели, он и глупая шлюха совокуплялись, как кролики!
Томас покачал головой. Даже после стольких лет Алтея все еще злилась.
— Что случилось после того, как ты все увидела? — спросил он.
— Я не пришла в бешенство! Ведь я была влюблена в другого мужчину, а хранила верность этому… этому идиоту, который преспокойно тащит в постель другую женщину! И что еще оскорбительнее, на ней был мой пеньюар, который я купила в Париже.
— Поэтому ты пошла к Хинтону?
— Пошла. Я сдерживалась из уважения к Чарлзу и жене Хинтона. Но после его предательства и ее подлой мести я потеряла уважение к тому и другому. Отправилась к Хинтону и заявила, что он не посмеет сказать мне «нет». Это был лучший день в моей жизни. Секс с любовью куда чудеснее, чем секс без любви!
— Это правда, — улыбнулся Томас. — Значит, пока ты была с Хинтоном, девушку убили.
— Да. Это случилось днем, когда мы с Хинтоном были в спальне, которую тот делил с женой. Знаю-знаю, это было глупостью с моей стороны, но в ту минуту никто из нас не мог думать связно. Это была чистая, слепая страсть. О, как мне этого не хватает!
— И в какой-то момент вы с Хинтоном оказались под кроватью.
— Мы услышали, что в доме поднялся шум. Однако понятия не имели, что происходит, поскольку занимались любовью добрых четыре часа. К тому времени мы немного остыли и стали прислушиваться. Случись все часом раньше, мы ничего бы не услышали. А когда за дверью раздались голоса, мы залезли под кровать.
— И тогда жена Хинтона вошла в комнату и спрятала что-то под полом?
— Да.
— Но она должна была видеть, что постель смята! — удивился Томас.
— Ну… — протянула Алтея, — до кровати мы не дошли. Пол, письменный стол…
Томас усмехнулся:
— Так она выдрала доску из пола?
— Не знаю. Там, видимо, был тайник. А может, просто доска отставала.
— Интересно. И ты не видела, что именно она положила?
— Нет. После ее ухода мы с Хинтоном поспешно оделись и покинули спальню.
— Но на месте убийства нашли какую-то его вещь?
— Орудие убийства. Нож. Сувенир с его последнего фильма. Вся страна могла подтвердить, что это нож Хинтона.
— Думаешь, если бы Чарлз был убийцей, он стал бы устраивать эти детективные уик-энды? Зачем ему искать убийцу? — спросил Томас, немного поразмыслив.
— А почему нет? Пусть даже они обнаружили бы правду, какая полиция поверит гостям, раскрывшим давнее убийство? Из всей компании в живых остались я и Чарлз, так что судить некого. Но его гости носят одежду того времени и возраст у них подходящий.
— И ты посылаешь туда Касси? Добрую, славную, невинную Касси?
— Не забывай, что с ней будет Джефф, — напомнила Алтея.
— Если только она не уедет в то же мгновение, как увидит его.
— Не уедет. Поверь мне. Томас снова глотнул чаю.
— Итак, Касси будет в костюме того времени играть… кого?
— Меня, разумеется.
— А мой сын будет…
— Хинтоном.
— Ах да, убийцей.
— Хинтон не мог никого убить. Он был со мной.
— Не помню, чтобы твое имя фигурировало в той истории, — заметил Томас.
— Хинтон не захотел портить мне карьеру. Зачем мне еще один скандал? Кроме того, у меня единственной было достаточно денег, чтобы заплатить адвокатам. Через несколько минут после ареста Хинтона его жена очистила все банковские счета и вернулась в Техас. Да и Чарлз отказался ему помочь, хоть уверял прессу, что Хинтон его лучший друг.
— Я понимаю Чарлза. Значит, ты оплатила его адвокатов. Должно быть, они тебя разорили. Сколько это стоило?
— Я отдала все, что у меня было, — пожала плечами Алтея. — Ведь Хинтон ничего не сказал про меня, так что самое малое, что я могла для него сделать, — отдать последние деньги. Бедняга! Он передал мне через адвоката, что считает, будто такого рода известность прибавит ему славы. Я всегда гадала, правду ли он сказал и действительно ли в это верил. Никто из посторонних об этом не знал, а студия ухитрилась скрыть наш роман от газетчиков. Однако Хинтона тогда просто уволили.
— Почему они это сделали?
— В прошлом Хинтона было какое-то темное пятно, о котором грозилась рассказать девушка из его родного города. Руководство студией поняло, что если история дойдет до прессы, его репутация кинозвезды будет погублена.
Томас покачал головой:
— Подумать только, а ведь говорили, что в наше время много скандалов! Насколько я понял, в тот уик-энд все переспали со всеми, а в результате пострадала невинная девушка — ее убили.
— Может, она была невинна с точки зрения закона, но не морали. Хотя да, ее зарезали.
— Ужасная смерть. Кажется, ей нанесли тридцать ран?
— Что-то около того. Не помню точно. Томас подался к Алтее:
— Скажи, ты знаешь, кто убийца?
— Честное слово, нет.
— Поразительно, что Хинтон выдержал весь бесконечно длинный процесс и не сказал, что ты можешь обеспечить ему алиби.
— Уж таким человеком он был. Добрым и благородным. Но я всегда считала, что он специально молчал, желая кого-то выгородить. Думаю, он знал, что его освободят, однако если арестуют другого человека, то его или ее непременно осудят.
