Вернувшись, Фиона посмотрела два дома, ни один из которых ейне понравился, и засела за новую книгу. Ко Дню Благодарения работа шла ужеполным ходом. К тому моменту Эндрю уже передал ей ответ редактора, которая неодобрила ее книгу, посчитав роман слишком затянутым и серьезным. Но Эндрю несобирался сдаваться и убеждал Фиону, что ее непременно ждет успех. Он уже велпереговоры об издании книг в других издательствах.
Утром в День Благодарения ей позвонил Эдриен. Он поднялся впять утра, чтобы замариновать и нафаршировать индейку. И не одну. Эдриенпригласил на обед человек тридцать, и жаловался Фионе, что приготовления сведутего с ума. Даже Джамал не смог облегчить его усилий. Индейку Эдриен не рискнулему доверить.
— Чувствую себя почти что гинекологом. Нафаршировал ужепять этих чудных птичек.
— Ты отвратителен, как и твои шутки, — рассмеяласьв ответ Фиона.
— А что ты собираешься делать в этот день?
— Ничего. В Европе это не праздник. Работаю над книгой.
— Это — настоящее святотатство! — возмутилсяЭдриен. — Неужели тебе не за что возблагодарить Господа?
— Хороший вопрос! Нет, конечно же, Фионе было за чтовознести свою благодарность, даже если не все в ее жизни сложилось так, как онахотела. Конечно, есть, — быстро ответила она на вопрос Эдриена. — Задружбу с тобой, за мою работу.
— И все? Какой жалкий список!
— Этого для меня достаточно, — спокойно ответилаФиона.
Вопреки советам Эдриена, она так и не предприняла ничего,чтобы у нее появился в Париже хоть какой-то круг общения. Это совершенно неволновало ее сейчас.
— Я так рада, что через несколько недель мы увидимся!
Эдриен по-прежнему планировал приехать на Рождество, и у нихбыли большие совместные планы. Он будет жить в квартире Фионы, как она жила унего в Нью-Йорке. Фиона поселит его в комнате для гостей. Они договорилисьсъездить в «Шартрез», потому что Эдриен ни разу там не был. А в январе он сноваприлетит в Париж на Неделю высокой моды. Без Эдриена Фиона чувствовала бы себясовсем одиноко, его частые визиты были для Фионы живительны. Эдриен оставалсяее лучшим другом.
Фиона пожелала ему успешной подготовки к приему, поздравилас Днем Благодарения. На секунду ей захотелось тоже отметить этот праздниквместе со всеми американцами, но Фиона одернула себя — ее ждет работа. Работатьгораздо интереснее, чем упиваться жалостью к себе. Хотя, представляя себесборище у Эдриена, Фиона загрустила, окидывая взглядом свое безмолвное жилище.
Телефон зазвонил через несколько минут после того, как онаснова села к компьютеру. Фиона была уверена, что это снова Эдриен скакими-нибудь дурацкими вопросами по поводу своих индеек. В Париж ей звонилитолько Эдриен и Эндрю Пейдж. Последнего не было слышно уже больше недели.
— Почему ты звонишь именно мне? Я не умеюготовить! — возмущенно произнесла она в трубку, прежде чем поняла, что этоне Эдриен. И не Эндрю Пейдж. Голос говорившего казался ей знакомым, но Фионаникак не могла сообразить, кто это. А когда поняла, сердце ее учащенно забилось,потому что на этот раз ей звонил Джон Андерсон.
— Вот так признание, — услышала Фиона. — Таки выплывает наружу правда. А мне ты всегда говорила, что умеешь готовить.
— Извини, — медленно произнесла Фиона. — Ядумала, это Эдриен. Он готовит в Нью-Йорке индеек ко Дню Благодарения…
Фиона не знала, откуда звонит ей Джон. Это было теперь уженеважно. То есть не совсем неважно, но Фиона не собиралась распускаться. Онаобещала себе это еще в Нью-Йорке. Как странно, что Джон вообще позвонил ей. Онне делал этого ни разу с тех пор, как оставил ее. Все дела с разводомобсуждались через адвокатов. Фиона молчала, ожидая, что Джон скажет о целисвоего звонка.
— У меня были дела в Лондоне, и по дороге домой я решилзаглянуть на денек в Париж, — сказал он. — Мне пришла в головусумасшедшая мысль. Сегодня ведь День Благодарения. Французы не отмечают этотпраздник, не так ли? Может быть, если ты не занята сегодня вечером, мы могли быпообедать в «Вольтере»? Если все же занята, пусть это будет ленч…
Джон помнил, что «Вольтер» — любимый ресторан Фионы. Емутоже очень там нравилось. Сейчас, приглашая Фиону, он говорил неуверенно, сбольшими паузами.
Фиона молчала, не зная, что ответить. Молчание длилось оченьдолго.
— Зачем? — наконец произнесла онаодно-единственное слово.
— Ну, вспомним старые времена и все такое. Почему бынам не остаться друзьями…
Но Фиона не хотела быть его другом. Она любила его — ираньше, и сейчас. Она поняла это со всей отчетливостью, когда увидела Джона вНью-Йорке. К тому же он нашел себе подходящую женщину, которая была так похожана его покойную жену.
— Не думаю, что мне нужен друг, — задумчивопроизнесла Фиона. — Я вообще не знаю, как делаются такие дела. Извини!Раньше я никогда не была в разводе… Новичок в этом деле. Полагается, что мыдолжны теперь дружить?
— Ну, если нам так хочется, — неуверенно ответилДжон. — Лично я хотел бы, чтобы ты осталась моим другом, Фиона. То, чтобыло между нами… Это было нечто особенное. Жаль, что у нас ничего неполучилось…
Разумеется, не получилось, если, бросив Фиону полгода назад,он все еще пытается убедить себя и ее, что все сделал правильно. Фионавспомнила слова Эдриена о том, как это было ужасно со стороны Джона — броситьее, не пытаясь ничего предпринять ради их счастья. С тех пор как Эдриен сказалей, что нельзя винить в их разрыве себя одну, и сама Фиона иначе взглянула наразрыв с Джоном. Эдриен был прав — Джон не выдержал испытания.
— Я не сержусь на тебя, — честно призналась онаДжону. — Просто мне все еще больно.
Очень, очень больно. Но уже не так, как было в первыемесяцы. Фиона тогда даже сомневалась, сможет ли она жить с этим дальше. Всерухнуло в ее жизни — она отказалась от работы, пожертвовав карьерой, оставиласвой любимый дом, уехала в Париж. Больно? Да, это было очень, очень больно. Небыло слов, чтобы описать как. Но в конце концов как-то образовалось. Новаяжизнь оказалась для нее спасительной. Фиона снова работает, и, если повезет, ейудастся продать свою книгу.
— Я знаю, что причинил тебе боль, — произнесДжон. — И чувствую себя виноватым…
«Что ж, правильно делаешь».
— Пожалуй, у тебя есть для этого причины, — Фионане хотела облегчить ему жизнь в эту минуту.
— Я просто не знал, как мне справиться с твоей жизнью.Мы были такие разные. Слишком разные, — Джон пытался объяснить ей что-то,но Фиона прервала его. Ей не хотелось проходить все это в тысячный раз.
— Думаю, все осталось для нас в прошлом, — твердосказала она. — Как поживает твоя подружка?
— Какая подружка? — изобразил непонимание Джон.
