– Этого не произойдет. Ты важен. Я не стану подвергать тебя угрозе.
– Кстати об этом. Дамоклов меч неназванной услуги здорово раздражает. Не хочешь рассказать, ради чего помог мне сбежать?
– Всему свое время. Мир весьма непрост и для решения уравнения необходимо, чтобы единовременно сошлись все его переменные.
– Какие именно переменные?
– Об этом – позднее. – Эрик что-то прикинул в голове. – Думаю, в следующий наш контакт я во всех подробностях расскажу, что тебе предстоит сделать.
– Нет, – жестко сказал Артем.
– Что «нет»?
– Никаких больше контактов. Никакой телепатии. Мы встретимся с тобой лицом к лицу. Вживую, в реале.
Лицо Эрика сделалось бесстрастным.
– Исключено.
– Исключено? – хмыкнул Лапшин. – Ты – просто проекция у меня в голове. Я даже не знаю, как ты выглядишь на самом деле. Наверняка ты не китаец и зовут тебя не Эрик, а, скажем, Вася Пупкин.
– Я не китаец.
– На это мне наплевать, браток. Но я не собираюсь выполнять указания иллюзии.
– Личный контакт исключен, – строгим тоном повторил Эрик. – Это чрезвычайно рискованно. И для тебя, и для меня.
Лапшин засмеялся. Это был раблезианский смех человека, имеющего возможность диктовать свои условия.
– Тогда забудь о моем долге, братиш.
– Ты собираешься нарушить условия сделки?
– Я ничего не нарушаю. Мы либо встречаемся лично, либо иди ты на хрен со своей великой целью. Я соберу вещи и свалю из страны.
Эрик изобразил снисходительную улыбку:
– Надеешься сбежать от телепата?
В его голосе проскользнула ирония. Когда смотришь на мир через призму экстрасенсорного восприятия, такая физическая величина, как расстояние, перестает быть актуальной.
Истинный телепат всегда найдет возможность выйти на контакт. Неважно, какое количество километров вас разделяет. Вы словно находитесь с человеком в комнате без дверей, где он в любой момент способен схватить вас за руку, но вы неспособны убежать.
– Нет, но когда я пущусь в бега, твой хитровыделанный план посыплется как карточный домик. Ведь я – центральное звено всей твоей задумки.
Эрик досадливо поморщился:
– Чересчур самоуверенное суждение.
Лапшин скрестил руки на груди, выжидательно уставился на азиата.
– Тогда у нас патовая ситуация.
– Она легко разрешится, если ты перестанешь валять дурака, Артем.
– Я не валяю дурака. Я отказываюсь слепо верить человеку, которого ни разу не видел вживую. Согласись, это логично.
– А по-моему, нелогично то, что ты предлагаешь нарушить самый безопасный способ обмена информацией в мире.
Без сомнения, восточный товарищ был прав. Во времена, когда телефонные переговоры и электронные сообщения контролировались всеми спецслужбами мира, телепатия стала самым надежным и уникальным видом связи. Насколько знал Артем, данную частоту волновых излучений еще никто не мониторил.
– Слушай, Эрик… Мне уже наплевать на все. По официальным документам я числюсь пропавшим без вести. Ну наведешь ты федералов на мой след. Ну сцапают они меня. Снова. Плевать. А вот ты, мой друг, останешься у разбитого корыта. И все затраченное тобою время уйдет в пустоту. Бонусом придется переделывать свой великий план.
Лапшин спокойно смотрел в бесстрастное лицо телепата.
– Что проще: пойти навстречу мне или перечеркнуть имеющиеся результаты и начинать все заново? – Он дернул плечами. – Решай сам.
Артем не мог определить, какие эмоции в данный момент испытывает его визави. Тот неподвижно сидел за столом, неотрывно глядя на Лапшина. По непродолжительным телепатическим переговорам Артем составил мнение, что такое поведение характерно для Эрика в моменты крайнего недовольства или раздражения. Лапшина это устраивало.
– Ты хоть понимаешь, что ведешь себя как ребенок? – поинтересовался Эрик.
– Мне плевать. Принимай решение.
Телепат пилил Лапшина острым взглядом. Возможно, в физическом теле человека, чьей проекцией является Эрик, завертелась нешуточная мозговая активность. Артем путал карты, импровизировал, выходил за рамки плана. Подобные маневры неизменно становились причинами сильной мигрени для планировщиков.
– Мне нужно подумать. Жди, – наконец произнес Эрик.
Библиотечное помещение перестало существовать. Артем ощутил себя лежащим поперек кровати. Он открыл глаза, сел, размял шею. Довольно улыбнулся. Пока все шло по плану. По его плану.
Левитант
Сергей развил достаточно высокую скорость, чтобы по своему желанию создавать локальные завихрения из скоплений облаков, расстилающихся под ним. В данном процессе он находил нечто легкое и инфернальное, что приводило парня в детский восторг. Каждый из нас испытывает стресс. И каждый по-своему с ним справляется. Кто-то пьет. Кто-то идет в спортзал. Кто-то садится за руль и укладывает стрелку спидометра. Сергей – летал.
Он обожал скоростное движение в чистом виде. Pure speed. Никаких ограничений мощностью двигателя. Нет светофоров и непроходимых дорог. Лишь сопротивление воздуха, норовящего сорвать плотный комбинезон скайдайвера. Встречный ветер вышибает из головы весь негатив.
Впервые он полетел в 20 лет: намного позже, чем его старший брат проявил свои уникальные способности. В ту пору Сергей был курсантом военного училища – не слишком благодатная почва для философских поисков себя. Сейчас, в двадцать девять лет, он вспоминал о тех временах с теплом и благодарностью, а варясь в военной кухне, едва ли мог дать внятный ответ, почему поступил именно в военку. То были… странные дни.
Николай Кравчук не был в восторге от выбора сына. В Сергее – подобно Александру – он видел выпускника одного из престижнейших экономических вузов страны, свою опору, надежную и крепкую руку в управлении бизнесом.
Возможно, чрезмерное давление со стороны отца и послужило решающим импульсом. Как следствие, Сергей поступил в военное учебное заведение. Занятно, что он не мечтал о генеральских погонах или подвигах на поле боя, ему не нравилась военная форма.
В семье Кравчуков не было кадровых офицеров. Единственная цель, которую преследовал семнадцатилетний Сергей, – это максимально дистанцироваться от привычного образа жизни и того наследия, что довлело над ним.
Начались рутинные курсантские будни, состоявшие из бесконечных уборок территории, неинтересной учебы, хозработ и многочисленных нарядов. К середине 1-го курса у Сергея проснулась непреодолимая тяга к писательству. Едва ли это было какое-то осознанное желание, скорее – акт эскапизма.
Кравчук сочинял фантастические рассказы, но только этим дело не ограничилось. Он писал рецензии и отзывы для киноманских сайтов, тогда только набиравших популярность в Рунете. Время от времени парень составлял гайды по различным сериям комиксов.
