Двуствольный «минитмен» взревел, чудом удерживаемый слугой Церкви, уничтожающим ее врагов. Огненные цветы перемежающихся двойных очередей ударили разом. Загудели, разрезая пространство ангара и дикую плоть, рвущуюся к человеческой.
Командор отступил через несколько ударов сердца. Когда все прочие оказались в «Орионе». Все, кроме Морриса.
– Заводи! – Марк откинул лючок амбразуры левого борта. Закрепил «минитмен», заменяя ленту.
Хавьер, ругаясь под нос, колдовал у приборной панели. Ключ Мойра вставила сразу же, как оказалась внутри.
Дуайт, уже забравшийся в башню, помогал Моррису. Система наведения активизировалась. Ловить в зелени прицела врагов оказалось просто. Сложнее выходило не зацепить колонку и бочки с газолином, стоящие у борта «Кугуара». Стало ясно, почему орудия «Ориона» молчали. Стрелять так, как умел Дуайт, дано не каждому. Даже если ты командор и сила Господа с тобой.
Ангар горел в нескольких местах. Безопасная база…
– Мойра! – Марк повернулся к Гончей, помогавшей Хавьеру.
– Я знаю, – буркнула Мойра. – Я виновата.
Командор не ответил. Посмотрел на нее тоскливым взглядом человека, понимающего, что надо наказать того, кого любишь. И не ответил.
О чем они? Дуайт, выглянувший вниз, злился. Надо доставать Морриса, не ждать, ехать вперед.
– Готов! – Хавьер щелкнул тумблером. – Опустил отвал.
Спереди зашипело и еле слышно лязгнуло. Дуайт, уже вернувшийся в башню, успел только заметить, как часть корпуса на носу плавно ушла вниз. «Орион» дрожал, сильно, входя в свою мощь. Застучали автоматические турели в заднем корпусе. Визги погибающих не пробились через металл. Но почему-то Дуайт был уверен, что Изабель, ушедшей туда, не придется стрелять самой.
Машина дрогнула, незаметно преодолев первые ярды в своем, возможно, последнем маршруте. Ход оказался незаметен, амортизаторы и сама конструкция на ровном бетоне ангара гасили любую тряску. Чуть ощутимая вибрация не мешала. Прицел башенного комплекса работал так, как никогда не встречалось в жизни Дуайта.
«Кугуар», подсвеченный полыхающими кострами, виднелся впереди. Броневик огрызался очередями, отгоняя остатки первой волны нападавших. Почему первой? Просто Дуайт уже видел вторую, прущую из глубины ангара. Из пролома, появившегося там явно не по своей воле. Козлоногого не существует, говорили многие. Многие верили в убийства, творимые рейнджерами. В то, что рейнджеры добивают останки мутантов, индейцев и редких банд, оставшихся с начала Бойни. И никаких детей Зла и их папочки, почти всемогущего. Он хотел бы ткнуть таких миз и джентли в прущую из темного зева подземного хода толпу странных и страшных существ. Тех, кто по своей воле никогда не дрался бы бок о бок.
Где ведьма? Где?
«Орион» двигался вперед. Тяжелая машина шла неожиданно легко. Не замечая преград, полыхавших, трещащих и скрипящих на его пути. «Питербилт», мешавший левому борту, вжало в стену. Отбойник, шедший поясом вдоль «Ориона», даже не скрипнул.
«Кугуар» и Моррис становились все ближе. Дуайт стрелял в растекающуюся темную лаву, прущую из-под земли. Радовался, что они успели. Будь в первой волне хотя бы половина идущих сейчас, кто знает, как легли бы карты этого чертова покера. Джокер, выброшенный Козлоногим, перечеркивал все сделанное ранее.
Ведьму он увидел одновременно с Моррисом, выбравшимся через люк башни. Моррис, согнувшись, стрелял в сторону пятерки ллос, несшихся к нему по балкам перекрытия. Ведьма, стоявшая у выезда, еле заметно виднелась из-за вампума, горевшего алым пламенем. Дуайт развернул орудие на нее. И не успел.
Человек есть создание Божье. Человек, грешник или праведник, проживает жизнь в мучениях. И каждый день боится смерти. Он боится даже той, что изредка приходит со сном, не давая ему проснуться. Но еще больше люди боятся смерти из-за боли, что никогда не случалась в их жизни. Боли, заставляющей отворачиваться тех, кто потом забирает бренные останки, смотрящие на них с мертвых лиц глазами, до сих пор безмолвно кричащими от страшной, безумной и запредельной боли.
Дуайт не закричал за Морриса. Дуайт сжал зубы и низко, понимая всю бесполезность любого своего действия, завыл. Так, как воют голодные злые койоты на окраинах городков и фортов. Звук ударил внутрь огромной машины, равнодушно смотрящей яркими глазами-фонарями на друга Дуайта и Хавьера, гибнущего в огромном огненном цветке, распустившемся на месте броневика.
На Морриса, вместе с «Кугуаром» вспыхнувшего факелом. На Морриса, темнеющего провалом дико раскрытого рта. На Морриса, сгорающего за крохотные мгновения в адском пламени разорвавшегося боезапаса их броневика и его же топлива. На Морриса, погибшего после алой вспышки хренова вампума, чертовой палки, украшенной чьим-то черепом. На Морриса, прикрывшего их отход и подарившего им всем жизни. На Морриса, в последнюю секунду его жизни смотрящего на темную громаду «Ориона», что не успел.
– Гони! – закричал Марк, глядя на рыскнувший в сторону нос «Ориона». – Гони на выезд! Мойра!
Ночь заглянула внутрь ангара через разъезжавшиеся плиты выезда. Ночь смотрела черными глазами с блеском зрачков-звезд и прорезавшейся луны. «Орион» летел туда, в ночь, отрываясь от накатывающей стаи детей Козлоногого и оставляя позади себя прах и обгоревшие остовы двух друзей. Живого и металлического.
– Мойра! – Марк метнулся к кабине, но не успел.
Дуайт успел заметить ее юркий силуэт, мелькнувший внизу. Он понял, куда и зачем убежала Гончая. Ведьму, отброшенную взрывной волной, проглядели и он, и Хавьер. Ей, наверное, не повезло. Хави точно переехал бы ее, оставив только мягко хлюпающий мешок с переломанными костями. А сейчас… если Мойра притащит ее сюда, то ведьме не повезло. Совсем не повезло.
– Глупая девчонка! – Командор открыл бортовой люк, высунулся наружу. – Дуайт, прикрой меня с этого края!
Сильно прикрывать не пришлось. «Минитмен», закрепленный Марком в амбразуре, успел выпустить несколько очередей, когда командор затащил внутрь Мойру и ее ношу. «Орион» загудел, набирая ход и вывозя их из ангара, обернувшегося склепом. Шипя и рассекая немедленно хлынувший внутрь песок, машина вырвалась наружу. В черноту, прорезанную мириадами холодных алмазов звезд. Двигатель ровно урчал, толкая «Орион» вперед.
Когда Мойра, проворно помогавшая командору стреножить начавшую приходить в себя ведьму, что-то сделала… Дуайт не заметил. Но не заметить последствия ее щелчков у панели в кабине не вышло. Вспышка, родившаяся внутри чертова ангара хренова бункера КША, вырвалась наружу широким ало-рыжим всплеском. Волна пламени метнулась вверх и в стороны на добрую сотню фунтов. Тяжелый гул и грохот прошли даже через металл и резину «Ориона», ударили низким рокотом. Чуть позже донесся вздох умирающих бетона и арматуры, лопающихся, трескающихся и оседающих вместе с тоннами песка и земли.
Последний домашний приют, спрятанный Церковью, превратился в то, чем должен был стать еще в самом начале Бойни. В огромный склеп.
