Иная, восхитительная жизнь
Дорогая Лапочка!
Сколько себя помню, столько мой старший брат терроризировал меня. Худшим эпизодом физического насилия был, пожалуй, тот момент, когда я получила сотрясение мозга. Я недостаточно быстро подошла к двери, чтобы открыть ее, когда он позвонил в дверной звонок, поскольку дверь была заперта изнутри (мне было восемь лет, ему – двенадцать). Худший эпизод психологического насилия – пожалуй, тот случай, когда он убил мою ручную крысу, перерезав ей горло и вспоров живот, а потом бросил ее тельце на мою подушку (мне было одиннадцать, ему – четырнадцать). Между этими двумя случаями было еще много мелких проявлений жестокости. У меня буквально не осталось ни одного счастливого детского воспоминания по поводу брата; вообще хорошие воспоминания есть, но они не касаются его. Однажды он обозвал меня жирной жадной коровой за то, что я якобы съела последний ломтик сыра. То ли я не брала этот сыр, то ли пыталась отвести от себя его гнев, поэтому запротестовала, утверждая, что это была не я, а он ответил, что точно знает, кто это сделал, потому что я – «тот человек в доме, который любит сыр больше всех». Я запомнила его слова, потому что меня до глубины души изумило то, что он знает обо мне такие вещи (я действительно любила сыр и люблю до сих пор). Его презрение ко мне было столь велико, что осознание, что я могу существовать для него даже тогда, когда он меня не оскорбляет и не бьет, просто потрясло.
Мои родители делали, что могли, наказывая его, когда видели эти издевательства, но я быстро усвоила, что говорить им – еще хуже, чем не рассказывать. Если они наказывали его, он наказывал меня. С возрастом его проблемы лишь обострились – и его террор обрушился не только на меня. Первые проблемы с законом у него возникли еще в подростковом возрасте, когда он пристрастился к наркотикам, был исключен из школы и не раз попадал в тюрьму, реабилитационные центры и психиатрические заведения. Когда мне исполнилось восемнадцать, у моего брата за плечами было уже множество арестов. У него уже был один ребенок и вот-вот должен был родиться второй. Я поступила в колледж на другом конце страны – отчасти ради того, чтобы оказаться подальше от хаоса, который он сеял вокруг себя.
Сейчас мне двадцать девять лет. Примерно год назад, прожив десять лет самостоятельно вне родительского дома, я осознала наконец, что нелюбовь брата еще не означает, что меня вообще никто не любит (кстати, он это часто мне твердил), и вернулась в родной городок. Прежде я жила в большом городе без всякой надежды подняться по карьерной лестнице. Я люблю своих родителей, племянника и племянницу и скучала по ним. В моем родном городке есть отличная программа магистратуры в сфере деятельности, которая меня интересует, и я подала документы в колледж. Это просто здорово. Вернувшись в любимый город, я ощутила прилив энергии.
Мой брат не изменился, но я не поддерживаю контактов с ним, если только он не звонит сам с требованием дать денег или помочь с детьми. Моим родителям повезло меньше. Они поддерживают его изо всех сил. У него ужасная кредитная история. Родители купили для него дом и сдают ему «в аренду» (разумеется, он ни гроша за него не платит). Со своим преступным «послужным списком» он не может найти работу, поэтому они покупают для него продукты, оплачивают услуги няни и все, что нужно его детям (их мамы – нормальные женщины, но они не могут содержать детей в одиночку). Мои родители даже выкупили айподы, подаренные внуку и внучке на Рождество в прошлом году, после того как мой брат сдал их в ломбард.
Разумеется, он обращается с родителями так, как это свойственно любому наркозависимому социопату. Он обворовывает их, оскорбляет, угрожает физической расправой и беспрестанно лжет. Родители расстраиваются, «подводят» черту, называют каждую его выходку «последней каплей», но всегда дают ему еще один шанс, потому что он их сын. Всегда. Он с одинаковой легкостью манипулирует ими, пользуясь лаской и запугиванием – кнутом и пряником, и после того как прибегает к «прянику», примерно неделю царит благостная атмосфера, а потом снова все идет наперекосяк.
На прошлой неделе все стало еще хуже, чем обычно. Мама не хотела давать ему денег – только накануне она вручила ему сто долларов, ей нечего было больше дать – и он бросил в нее винной бутылкой, плюнул в лицо, принялся бить о пол посуду, разнес полдома, швырнул их кошку о стену и поломал мебель. Он ушел только тогда, когда мама позвонила в полицию, по дороге стянув пиво из холодильника.
