Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Реклама модистки Сегино в газете «Ведомости Московской городской полиции». 1854 г. 2 апреля. № 74
В 1850-х годах в Москве работала модистка Елиза Сегино. Корреспондент журнала «Москвитянин» так описал ее магазин на Дмитровке в доме Засецкого: «Это заведение не щеголяет роскошью своего помещения; здесь вы иногда не найдете ничего порядочного, чтобы немедленно купить. Но ежели у вас есть время и вы хотите приобресть вещи за умеренную цену, то закажите, что вам нужно, растолкуйте, желаете ли вы богатый или простенький убор, и остальное уже предоставьте на вкус Елизы. Она вам сделает непременно прелестную шляпу или загляденье уборчик, а главное не возьмет с вас втридорога. Это самая добросовестная модистка, какую я только знаю. Елиза Сегино работает всегда безукоризненно хорошо и в особенности любительницам маскерадов рекомендую ея домино: она постигла тайну этого наряда; домино, сшитое ею, хорошо скрывает вас; но ежели вы захотите, то она не скроет изящныя линии ваших форм»704.
Модная индустрия Харькова была весьма многочисленной, о чем говорят и статистические отчеты, и мемуарные свидетельства. В середине столетия в городе насчитывалось 53 модистки705. Кроме того, по сведениям Ивана Сергеевича Аксакова, «в Харькове одних модных магазинов, из которых многие выписывают товары не из Москвы или Петербурга, а прямо через Одессу и Таганрог, из заграницы, более 20. все это свидетельствует об удобстве жизни в Харькове даже для богатого образованного сословия, а также и о царствующей в городе роскоши»706. Еще следует упомянуть о 12 галантерейных магазинах, в которые товар поступал от московских, петербургских, рижских, варшавских и бердичевских купцов, у галантерейщиков только 1/8 часть товара имела русское происхождение707. А по свидетельству очевидца, в Харьков «привозили тайком из Одессы товар, не оплаченный пошлиной, и сбывали знакомым торговцам… преимущественно оптом. Нет сомнения, что этого товара было привозимо. в достаточном количестве. Привозили. шелковые материи, настоящее голландское полотно, дорогие часы, различные бронзовые вещи, как предметы изысканной роскоши, кружева, настоящий лионский бархат, тюль, рюш, блонды, батист, настоящие французские перчатки, английские духи и вообще произведения того чудодейственного алхимика из Парижа, который когда-то хлопотал превратить все в золото, а в девятнадцатом столетии сузил программу своей задачи и специально занялся превращением безобразных женщин в неземных существ, хотя и с очень земными помыслами.»708.
Между тем обыватели не слишком доверяли своей промышленности. Автор «Военно-статистического обозрения Харьковской губернии» охарактеризовал ее так: «В некоторых помещичьих домах находятся отличные швейки, которые шьют между прочим и шляпки, чепчики и проч[ие] наряды. Во всех почти городах есть также модистки и женские портнихи; но ничего порядочного сделать не могут и берут за свои дурные работы очень дорого. В губернском городе большая часть модных магазинов содержится иностранцами, которые от своих промыслов получают огромные доходы; особенно во время ярмарок, дворянских выборов и от съездов в зимнее время. Страсть дам к нарядам и к роскоши вообще и здесь пустила уже глубоко свои корни. Помещики буквально разоряются на наряды своих жен и дочерей»709.
Для Одессы первая половина XIX столетия – период бурного развития: за четыре десятилетия городское население увеличилось почти в восемь раз: в 1803 году там проживало около девяти тысяч жителей, а в 1845 году – с лишком семьдесят тысяч710. В городе действовало порто-франко. «Беспошлинный привоз в Одессу иностранных вин, материй, кружев, фруктов, мебели давал возможность одесситам за малые деньги жить со всею европейской роскошью»711. Многие русские путешественники не могли сдержать восторженных вздохов при виде здешнего изобилия: «Магазины здешние, напоминающие лучшие петербургские щегольскою наружностью, наполнены товарами всякого рода… вы найдете здесь для удовлетворения роскоши и даже прихоти все, что только вздумаете пожелать, и гораздо дешевле, чем где-нибудь в других городах России»712. Приехавший в Одессу из Парижа Анатолий Демидов увидел в ней «юную и цветущую столицу Новороссии». Он писал: «Наиболее движения заметно в Ришельевской улице, самой прекрасной и многолюдной. В этой улице множество магазинов, в которых выставлены разнообразнейшие европейские изделия, привозимые сюда свободно. Об этой торговой свободе, обогатившей Одессу, свидетельствуют блестящие магазинные вывески, украшенные надписями на всех европейских языках»713.
К началу 1850-х годов в городе работали 15 модных магазинов, 15 мужских и 6 женских портных, 2 корсетницы и 6 белошвеек714. Всего же современник насчитал 74 лавки с модными и мануфактурными товарами715. «Покупались материи для дамских платьев в старой Одессе в магазине г-жи Штрац и у мануфактуристов Александровского проспекта. Причесывали дам Леонард и Трините. Одевали их мадам Леонард, Томазини и позднее г-жа Пиетерс». Безупречные фрачные пары выходили из-под ножниц портных Вереля и Лантье716. Некоторые из этих имен имели широкую известность, так, петербурженка Олимпиада Петровна Шишкина, очевидно, много слышала о «славном… магазине мадам Томазини… она работает с большим вкусом; зато, как и славные модистки петербургские, берет непомерно дорого, особенно с приезжих»717. Одновременно путешественница нашла, что «в двух модных магазинах, в гостином дворе, у француженок, или по крайней мере у иностранок, называющихся француженками, чепчики и шляпки хуже и дороже, нежели у русских купцов в Петербургском гостином дворе, с которым здешний только одно имеет сходство, что также построен четве-роугольником»718. Конечно, жительницы столиц находили изъяны, но по сравнению со многими другими городами России Одесса снабжалась гораздо лучше, и дамы ехали туда в том числе ради шопинга. Современник вспоминал о своей поездке с супругой: «Утро мы обыкновенно проводили в магазинах, где молодая моя жена положительно зарывалась во всевозможных тряпках, относящихся к дамскому туалету, в ложном убеждении, тогда сильно распространенном, что одесские товары отличаются большою дешевизною. Возвращаясь в гостиницу в сопровождении многоразличных ящиков, картонов, футляров, мы обедали у окна, выходящего на море»719.
Если в Одессе современники находили цветущую столицу Новороссии, то Киев в 1840-х годах «представлял из себя вполне неблагоустроенный город: не было ни каменных многоэтажных домов, ни тех улиц, которые застроены теперь зданиями красивой архитектуры. На площади, где теперь городская Дума, была невылазная грязь, в некоторых местах охотились даже на диких уток. Мощеных улиц почти не существовало, освещались они плохо даже в центре города. Около нынешней главной улицы Крещатик была запущенная роща, называвшаяся Жандармским садом»720. И.И. Фундуклей, более десяти лет занимавший пост киевского губернатора (1839–1852), написал сочинение об этом крае. В приведенных им сведениях по Киеву на 1845 год показаны только 10 женских портных: из них 6 – иногородние. Мужских портных насчитывалось более ста, сапожников – 200, башмачников – 180. Одиннадцать иногородних обувщиков выделывали и сапоги и башмаки721. Тут же приводится любопытная статистика по объему практики: на каждого мастера по изготовлению одежды и обуви приходилось 28 заказчиков. Его размышления об уровне подготовки мастеровых очень созвучны замечаниям орловского автора, цитированным выше: «За исключением некоторых порядочных мастеров, работающих для богатых домов, все прочие по искусству – весьма посредственные ремесленники. В их изделиях заметна недоученность, небрежность отделки, совершенное равнодушие к улучшению и отсутствие всякой изобретательности в формах. Все работают по рутине, заказ по оригинальному рисунку приводит мастеров в величайшее затруднение. Цены на все ремесленные изделия очень высокие и нисколько не соответствуют их достоинству»722.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
