Наконец, за официальными церемониями публичного культа и традиционными обрядами культа домашнего не должна уйти в тень частная религиозная практика как мужчин, так и женщин в Риме, Италии и по всей Империи. Она была свободна, связана со всеми превратностями и надеждами повседневной жизни, осуществлялась повсюду — в больших храмах и на скромных жертвенниках, в городе и в деревне. Чаще всего она принимает вотивную форму, свойственную большому публичному культу: люди обращались в храм с пожеланием (nuncupatio) к божеству, изложенным в форме договора, написанным на стене, на восковой дощечке, на папирусе, иногда запечатанным. Если бог исполнял просьбу, человек «с охотой и по праву исполнял обет» (votum solvit libens merito), как гласит разрешительная формула (часто в сокращенной форме: VSLM), встречающаяся на тысячах посвятительных надписях, и отдавал обещанное: жертвоприношение, денежный дар, жертвенник, «экс-вото». Последнее приношение могло иметь разнообразный вид: глиняную статуэтку вроде тех, что во множестве изготовлялись в окрестностях Алье в Галлии, деревянное изображение исцеленного члена, но чаще всего каменный алтарь с надписью. Те надписи, что достаточно внятны, говорят нам, что женщины просили «за себя и [всех] своих» (pro se et suis), о добром здравии супруга или ребенка — так, во II в. н. э. статуя (Signum) местной Диане (Diana Mattiaca) в германском Висбадене (Aquae Mattiacorum) воздвигнута матерью во здравие маленькой Порции Руфианы. Это была дочь легата легиона, стоявшего в Майнце во II в. н. э., и это лишний раз говорит о том, что вотивная практика была распространена во всех слоях общества: обеты давали богатые и бедные, но в данном случае это именно богатые, которые чаще всего имели возможность оставить нам об этом воспоминания.
Глава девятая
ОБЩЕСТВЕННАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
По римским законам женщина не обладала полнотой гражданских прав, поскольку не могла избирать и быть избранной. Но это не означало, что женщин не было на политической сцене. И при Республике, и при Империи они играли важные роли: то прямо, лично вмешиваясь в политику, то косвенно — используя клиентелу и влияние. Власть некоторых высокородных дам не оставляла ничего желать по сравнению с мужской, однако была иного рода. Женщина низшего звания тоже могла сказать веское слово — по крайней мере в Италии и в провинциях, а также, очевидно, и в республиканском Риме. Информацию об общественной деятельности женщин мы будем искать вне Рима, поскольку там обширнее круг источников: публичные благодарности, сведения об участии в священнодействиях и о благотворительности позволяют нам расширить представление о возможностях женщин.
Нарисовать полную картину невозможно: это значило бы заново переписать всю римскую историю. Несколько примеров покажут, каким образом или, вернее, какими различными способами женщины при тех или иных обстоятельствах выступали важными участниками событий, а не пассивными зрителями, как можно было бы предположить.
Если не говорить о сабинянках и других женщинах легендарной и «темной» поры истории Рима, при мысли об участии женщин в римской политике сразу вспоминается Корнелия — мать Гракхов. Будучи дочерью Сципиона Африканского — покорителя Карфагена, она с детства росла в среде высочайшего культурного и политического уровня — так называемом «кружке Сципиона». Рано овдовев, Корнелия прямо влияла на своих сыновей, дав им «прогрессивное» философское образование. Невольно возникает вопрос — конечно, чисто современный, пожалуй, даже романтический: вели бы Тиберий и Гай Гракхи свою политическую борьбу с тем же рвением о народном суверенитете, тем же попечением об интересах других «классов», если бы их воспитывал отец? Он не покажется научно-политической фантастикой, если вспомнить, что Корнелии была поставлена статуя с надписью: Cornelia Africani f Gracchorum — Корнелия, дочь Африканского, Гракхов. У ее дочери Семпронии, вышедшей замуж за Сципиона Эмилиана, непримиримого противника ее братьев, — тоже было довольно отваги: мы уже говорили про ее выступление в суде по делу мнимого сына Тиберия. В 129 г. Семпронию вместе с матерью обвиняли даже в смерти ее мужа, случившейся при странных обстоятельствах.
Катон, трибуны и женщины
Вернемся немного назад и остановимся на законе, касавшемся в первую очередь матрон — законе Оппия. Он был внесен в комиции консулом Гаем Оппием в 215 г. до н. э. (в разгар войны с Ганнибалом) и запрещал женщинам «иметь больше полуунции золота, носить окрашенную в разные цвета одежду, ездить в повозках по Риму и по другим городам или вокруг них на расстоянии мили, кроме как при государственных священнодействиях». Это был, как видим, закон против роскоши, ограничивавший частные расходы в ситуации тяжелого военного кризиса.
Интересующее нас событие — не принятие этого закона, а предложение о его отмене в 195 г. до н. э. Этот эпизод вскрывает, до какой степени двоились и расходились не только институциональные принципы с повседневной практикой, но и представление о женщинах с реальностью. Споры, которые возбудило это предложение, были ожесточенными (magnum certamen), но отнюдь не только мужскими: «Женщин же не могли удержать дома ни увещания старших, ни помышления о приличиях (verecundia), ни власть мужа: они заполняли все улицы и все подходы к форуму, умоляли граждан, направлявшихся на форум, согласиться, чтобы теперь, когда республика цветет и люди день ото дня богатеют, женщинам возвратили украшения, которые они прежде носили. Толпы женщин росли с каждым днем, так как приходили женщины из окрестных городков и селений. Уже хватало у них дерзости надоедать своими просьбами консулам, преторам и другим должностным лицам». Таким образом, они оказывали реальное политическое давление, побудив выступить на авансцену Катона Старшего, который в тот год был консулом.
