Но раз в Мегаре пьяные молодчики Симету, девку уличную, выкрали. Мегарцы, распаленные обидою, Двух девок тут украли у Аспасии.
Неужели Перикл жаждет тех же «объятий», что и Сократ, когда идет искать к Аспасии то, чего нет у него дома? По слухам, распространявшимся его политическими противниками, степень правдивости которых нам неизвестна, и по свидетельству Плутарха это был «человек сильно склонный к любовным наслаждениям». Но стоит ли верить, будто «он спал даже с женой собственного сына»? Действительно, когда имена Аспасии и Перикла соединяются вместе в тексте, они выступают синонимами разврата. «Геру Распутство рождает ему, наложницу с взглядом бесстыдным. / Имя Аспасия ей». Комические поэты не боятся грубых слов: блудница, путана, сводня, сука (знакомый образ), дрянь. Так Аспасии, обеспокоенной судьбой Перикла Младшего, сына, рожденного ею от Перикла, один персонаж говорит: «Да, был бы мужем он давно, / Но срам страшит его: блуднице он родня». Репутация Перикла способствовала появлению сатирического полотна, создающего впечатление, будто все Афины развратничают, кто во что горазд. Разве не говорят о знаменитом скульпторе Фидии, что он поставлял Периклу свободных женщин. Комические поэты... клевещут на него по поводу жены Мениппа, его друга и второго стратега[97], а также по поводу Пирилампа, компаньона Перикла, который разводил птиц и которого обвиняют в тайной поставке павлинов любовницам Перикла.
Но Плутарх, собиравший все слухи, уверен, что они непомерно преувеличены.
Что удивительного в том, что мужчин, обладающих сатирическим складом ума, охватывает желание сочинять измышления против сильных мира сего, когда известно, что Стесимброт из Фасоса сам решил обвинить Перикла в гнусном и бесчестном посягательстве на жену своего сына?
Тогда как же нам составить верное мнение? С одной стороны, мы не можем игнорировать авторов комедий и Платона. С другой — не можем не признать, что Перикл имеет большой вес в глазах современников: это лучший из ораторов. Он настраивает «свою речь, как музыкальный инструмент», «примешивая понемногу, как бы в подкрепление своему красноречию, науку о природе. "Ту высоту мысли и способность творить нечто совершенное во всех отношениях", как выражается божественный Платон»».
Однако дело в том, что не он составлял свои речи, а Аспасия. Она была — сохранилось множество свидетельств по этому поводу — «красива и умна». Подруга Перикла пользовалась спросом, потому что отличалась ученостью и политической мудростью. Именно Аспасия является специалистом в софистике и научила Перикла ораторскому искусству — искусству, в котором, однако, нет ничего женского! У нас нет оснований в этом сомневаться: «Перикл пленился ею как умной женщиной, понимавшей толк в государственных делах». Произошло ли это, потому что куртизанки больше других проникли в мужской мир, мир вне дома, мир слова, что они были более решительными, чем жены? Сквозь эту призму многое видится совсем иначе — из «дома свиданий», «дом» Аспасии превращается в салон, а постоянное присутствие в нем Сократа не объясняется больше его либидо.
Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми, а его ученики приводили к ней своих жен, чтобы послушать ее рассуждения, хотя профессия ее была не из почтенных.
Сократ ходит к Аспасии не ради поцелуев, а чтобы пофилософствовать; Аспасия играет возле Перикла любопытную роль — сочиняет его речи, и Платон выводит ее на сцену, когда она произносит в своем «доме» надгробное слово, торжественную речь, весьма близкую к той, которую ее любовник произносит в конце первого года войны в — 431 году до н. э. — в память афинских солдат, павших в бою... Выходит, в борделе рождались самые знаменитые демократические речи! И афинские граждане не боялись выпускать своих жен из «домов» и приводить их в бордель послушать царицу городских гетер, ведущую изысканную интеллектуальную беседу. Но, подчеркивая один аспект в ущерб другому, удивляясь ему, а потом отбрасывая его, мы рискуем уйти от реальности. Наслаждения тела и наслаждения ума не исключают друг друга, и афиняне V века до н. э. нисколько не смущались от того, что нам представляется смешением жанров. О чем говорит некая Леонтион, гетера, похоже, достаточно известная:
«Она делает дело, она также занимается философией; но она не перестает заниматься любовью... Она спит со всеми последователями Эпикура в садах, и с учителем, и не таясь».[98]
Из «дома» в «дом»
После рождения двоих детей от Д... Ксантиппа и Парала, Перикл поселяет Аспасию в своем «доме» как сожительницу. В этом нет ничего удивительного. Мы вскоре увидим, что Фринион поступил так же с Нирой. Но что шокирует его современников, так это причина, по которой он взял ее к себе: он ее любит. Но где же, в каких текстах говорится о любви? Факт неслыханный. Как можно объяснять поступок любовью, особенно когда речь идет о человеке из привилегированной части общества? Ведь он доходит до того, что во время процесса, когда на карту поставлено будущее Аспасии в Афинах — ей вменяют «нечестие», — он говорит, что «очень много слез» пролил «из-за нее», «больше, чем когда он сам был в опасности потерять свое состояние и саму жизнь», до того, что умоляет судей! Вот неприличный, недостойный поступок. К тому же оба они доходят до того, что публично целуются!
