Тем временем в Японии при дворе быстро дряхлевшего «бывшего регента» произошли немаловажные события. В 1593 году Ёдогими, наложница престарелого Тоётоми (когда-то её звали О-Тятя; она была старшей дочерью Нагамасы Адзаи и его жены О-Ити, сестры Нобунаги Оды) родила ему сына Хидэёри. Желая передать власть сыну перед своей смертью, Хидэёси лишил собственного племянника Хидэцугу должности «кампаку», обладатель которой считался главой семейства Тоётоми, и приказал ему совершить над собой обряд «сэппуку» (племянник выполнил этот приказ с той же покорностью, с какой выполнял и все предыдущие приказы дяди-«кукловода»). В предчувствии близкой кончины Хидэёси созвал в свою Ставку влиятельнейших властителей Японии и учредил Опекунский совет пяти старейшин и Совет пяти управляющих («тайро»), задачей которых было помогать его сыну Хидсёри в управлении государством после смерти отца.
В 1596 году ко двору «бывшего регента» державы Ямато в Осаку прибыло китайское посольство с условиями мира. Согласно этим условиям, империя Мин признавала Хидэёси «государем Японии», но требовала вывести всех его «боевых холопов» из Кореи, как вассального по отношению к Китаю королевства. Не в меру амбициозный Хидэёси не только не принял этих условий, но вдобавок еще нарушил все правила дипломатического этикета (видно, сказалось все-таки его простонародное происхождение!), прилюдно изругав последними словами китайских императорских послов и лично минского императора Китая — сына Неба Вань Ли… В 1597 году война на Корейском полуострове возобновились, причём на этот раз обстоятельства сложились в пользу самурайских ратей. Оклеветанный недоброжелателями корейский флотоводец Ли Суп Син был отстранён от занимаемой им адмиральской должности, а его бездарные преемники утратили контроль над морем. Однако на суше японским «боевым холопам» везло явно меньше. Им так и не удалось продвинуться дальше на север. Мало того, самураи Хидэёси оказались не в состоянии удержать завоёванные территории и отступили к южному побережью Кореи. Среди японских буси свирепствовала болезнь «бери-бери» (вызванная нехваткой в организме витаминов), от которой (если верить письму активного участника Корейской войны «тайсё» Масамунэ Датэ) умирало восемь из десяти заболевших. В другом, отправленном в Японию тремя днями позднее, письме Масамунэ Датэ сообщал родственникам о большой смертности среди японских воинов, вызванной «иной (чем дома, в Японии. — В.А.) водой этой страны» — вероятно, имея в виду вспышку эпидемии холеры или тифа среди «боевых холопов». Уже после смерти Хидэёси Тоётоми корейский адмирал Ли Сун Син разгромил японский флот в бухте Норянчжин в ноябре 1598 года, лишив тем самым японцев последней надежды на благоприятный исход войны.
Тоётоми Хидэёси скончался 18 сентября 1598 года. Весть о смерти «бывшего регента» дошла до японского экспедиционного корпуса в Корее практически одновременно с уведомлением о разгроме японского флота адмиралом Ли Сун Сином в морском сражении при Норянчжине. Утомленные долгой, кровопролитной и безрезультатной войной самураи немедленно начали отступление, спеша вернуться на родные острова.
Возможно, правы были те, кто утверждал, что Хидэёси Тоётоми затеял войну с Кореей не без тайного умысла. Если умысел Хидэёси заключался не в том, чтобы завоевать Корею (а тем более — Китай, не говоря уже об Индии!), а в том, чтобы направить воинственный пыл и неуемную энергию многочисленного сословия «боевых холопов», безмерно расплодившихся за несколько веков междоусобных войн и оставшихся после их окончания без дела, в новое русло и отвлечь их от собственной страны (наподобие того, как папы римские, по мнению ряда историков, поддерживали Крестовые походы не только ради освобождения Святой земли от мусульман, но и ради того, чтобы избавить Европу от столь беспокойного элемента, как безземельные и малоземельные рыцари, не имевшие иного помысла, кроме разбоя), то этот замысел оказался в полной мере осуществленным. Так это было или нет, с полной определенностью сказать нельзя, но факт остается фактом — десятой тысяч оказавшихся дома «не у дел» самураев (потенциальных смутьянов), так никогда и не вернулись на Японские острова из заморской авантюры, уже далеко не первой в истории державы Ямато — вспомним хотя бы воинственную регентшу Дзинго Кого и ее обожествленного сына (ставшего богом войны Хатиманом), сложив свои буйные головы в бесчисленных боях и сражениях на обильно орошенной кровью многострадальной корейской земле…
Кончина Хидэеси Тоётоми стала сигналом к действиям для Иэясу Токугавы, члена Опекунского совета пяти старейшин, который в течение последующих пятнадцати лет уничтожил весь род Тоётоми и, став «сёгуном», обрел единоличную власть над Японией.
Как нам уже известно, перед своей кончиной в 1598 году Хидэёси Тоётоми оставил власть своему несовершеннолетнему сыну Хидэёри, от имени которого (до достижения наследником совершеннолетия) государственными делами руководил регентский совет (напомним уважаемому читателю, что вес это время по-прежнему официально считалось, что Японской державой правит Божественный Тэнно). Но вскоре из круга членов регентского совета выделился человек, которому было суждено — в очередной раз — завершить объединение Японии. Это был уже знакомый нам Иэясу Токугава (1542–1616).
Иэясу Токугава (годы жизни: 1542–1616[67]), первый «сёгун» из «военного дома» Токугава, Верховный правитель Японии в 1603–1605 годах, родился в замке Окадзаки (расположенном в провинции Микава), получив при рождении имя Такэтиё Мацудайра. Его отец, Хиротада Мацудайра, был главой самурайского клана Мацудайра и правителем провинции Микава.
В 1547 году Хиротада Мацудайра обратился за помощью могущественного провинциального «дайме» Ёсимото Имагавы против Нобунаги Оды и отправил своего сына, вместе с другими пятьюдесятью юными «боевыми холопами», заложником в Суруга. Мальчик долго пробыл там заложником, претерпев немало разных злоключений, пока его отец со своим «бусиданом» сражался под знаменами Ёсимото против Нобунаги Оды. В 1554 году, в возрасте двенадцати лет, он впервые облачился в самурайские доспехи. Через два года, во время церемонии воинской инициации «гэмпуку» (когда мальчик самурайского сословия посвящается в «буси» и становится тем самым совершеннолетним) он получил повое имя — Мотонобу. В 1558 году женился на дочери Тиканаги Сэкигути (вассала Имагавы) и вскоре получил дозволение возвратиться в свою собственную провинцию, где изменил свое имя на Мо-тоясу. Едва прибыв в Окадзаки, он начал готовиться к войне с Нобунагой Одой, чьи «боевые холопы» дрожали провинции Микава. Захватив два неприятельских замка — Тэрабэ и Хиросэ, — Мотоясу вступил в Суруга. В том же 1560 году Имагава был разгромлен и убит в битве при Окэхадзаме (Овари). Поскольку его сюзерен ушел из жизни, Мотоясу отнюдь не ушел вслед за ним в мир иной, а заключил мир с Нобунагой Одой. В 1564 году молодой самурайский полководец разгромил войска буддийских сектантов «Икко-икки» в своей родной провинции Микава.
Желая выйти из зависимости от своего «коллективного сеньора» — клана Имагава, он отказался от имени Мотоясу, приняв в 1565 году очередное новое имя — Иэясу, под которым и приобрел впоследствии всеяпонскую, а со временем и мировую известность. В 1567 году он получил от Божественного Тэнно дозволение сохранить за своим семейством фамилию Токугава. Тогда же он познакомился с прославленным воителем князем Ситоном Такэдой, войдя на некоторое время в союз с ним, вследствие чего сумел расширить свои владения за счет земель Удзидзана Имагавы, побежденного совместными усилиями кланов Такэда и Токугава. Военная слава Токугавы росла, и все прежние вассалы побежденного Имагавы, вместо того, чтобы уйти из жизни за своим злополучным сюзереном, предложили свои мечи и услуги его более удачливому сопернику — Токугаве. В 1570 году Токугава во главе десятитысячного «бусидана» принял участие на стороне Нобунаги Оды в победоносной для того битве при Анэгаве (Оми), в которой были наголову разбиты самурайские кланы Асакуры и Адзаи.
