Утром о вечерних приключениях ничего не напоминало. Только мешок, в который я набивал небесную вату был мокрым и очень грязным. Я, кажется, ошибся, приняв за грязь деготь. Но откуда в чистом и сухом мешке взяться дегтю? Лучшие из умников не скажут, что происходит, кто хозяйничает в Демянском бору».
Вплоть до 1960-х годов официальная наука упрямо отказывалась изучать «вопиющие странности» Демянской аномальной зоны, относя многочисленные свидетельства о них к вымыслам, суеверию, фольклору.
В годы войны в этих местах прошла Демянская наступательная операция войск Северо-Западного фронта Красной Армии. В январе-феврале 1942 года советские войска перешли в наступление и окружили крупную группировку немецких войск (так называемый «демянский котел»). Но в апреле 1942 года окружение было прорвано, немецкие войска удержали Демянск. В этой операции только с советской стороны погибло более десяти тысяч человек.
В 1962 году бывший фронтовик, партийный работник Борис Левченков, проведя на беспокойной территории котла отпуск и возмутившись тем, что останки советских солдат, до последнего державших здесь оборону, не захоронены, отправил в ЦК КПСС письмо, в котором поделился наболевшими мыслями о том, что, по его мнению, надлежало сделать для обустройства братских могил. Письмо без внимания не осталось. В местах не столь давних кровопролитных боев побывали саперы и ученые. Первые кое-что сделали для обезвреживания и ликвидации мин и неразорвавшихся снарядов. Выводы вторых свелись к тому, что местность действительно «имеет активные отклонения, что пагубно влияет на здоровье людей, вызывая галлюцинации, сопровождаемые немотивированными поступками».
Что касается захоронения останков красноармейцев, этим занялась общественность. Сделали немало, но могли сделать еще больше, если бы не чертов нрав Демянского котла, похоже, на дух не переносившего пришлых и блокирующего их благие инициативы. Сам Левченков, несомненно, человек смелый, в своем письме-исповеди расписывался в бессилии понять загадки этого места.
«Костей незахороненных, выбеленных дождями и солнцем, много, и в темноте они иной раз светятся. Над осыпавшимися окопами, порушенными блиндажами туманы, конденсируясь, зримо выводят почти человеческие фигуры. Это можно бы назвать чисто природными курьезами, не будь ночных встреч с призраками, замечаемыми в болотистых низинах, там, где есть хорошо сохранившиеся трупы, наши и немецкие. С появлением призрака лично мною, при участии колхозников Николаева В. И., Троценко П. А., Милованова Л. А., наблюдалось самопроизвольное возгорание свежей растительности, самопроизвольно прекращающееся. В иные дни гнетущее настроение беспричинного страха так одолевало, что вынуждало искать для ночлега другие места. Правильно говорят в народе: там, где человеческие останки, там все чуждо жизни. Кости павших бойцов необходимо отдать земле. В Демянском бору копилось слишком много мертвой энергии. Вода в речке там мертвая, забирает силы. За бором она другая, живая, силы дает. Ученым нужно, забыв о гордыне, взять на себя разгадку тайны Демянского котла».
Однако ученые по-прежнему гордо отказываются признавать подобную антинаучную «бесовщину», а Демянский котел до сих пор исправно снимает кровавую жатву. Черные следопыты, зачастившие сюда за немецкими наградными знаками, солдатскими и офицерскими жетонами, вполне исправным оружием, которые можно выгодно продать, подрываются, потревожив проржавевшие боеприпасы. Даже на опытных «черных копателей» наводит мороки аномальная зона.
По словам местных старожилов, «…приезжала тут молодежь, ни в Бога, ни в черта не верящая… Все награды да оружие немецкое искали. Так, вначале кто-то их дружка чуть не придушил на болоте, потом в полночь кто-то повадился приходить к ним из бора, так они со страху не только из автомата палили, но и гранаты бросали. И вскоре сбежали».
А вот что о загадках Демянского бора рассказывает конструктор и художник, коллекционер и путешественник Юрий Николаев, который несколько лет ездил в те места сам, с друзьями и родственниками хоронить останки, ставить самодельные памятники:
«…Проходя по болоту, я заметил, что на одном и том же участке меня преследует чей-то взгляд. Оглянешься – никого, отвернешься – вновь кто-то спину буравит, чувствуешь взгляд на протяжении двухсот метров, дальше все пропадает.
Не желая выглядеть смешным, я никому не говорил об этом, правда, старался обойти тот участок болота. А в 1989 году в лагерь прибежал мой племянник и сообщил, что на болоте за ним кто-то следил: “Я никого поблизости не видел, но наша бесстрашная лайка так перепугалась, прижалась к моим ногам и стала жалобно повизгивать”. Потом это же испытал сын. В общем, запретил я ребятам ходить в одиночку.
…Отойдя несколько метров от лагеря, мы увидели в траве два пучка коротких серебристых нитей. Я взял в руки, нити были шелковистые и совсем невесомые.
“Выбрось, – сказал Юрий, – что ты берешь всякую дрянь!” Но я продолжал рассматривать нити и пытался понять, как они попали сюда: трава была несмятой. Затем мы подошли к болоту. Я сразу увидел хорошую винтовку, а Юрий нашел снаряд, который хотел увезти в Москву как сувенир. Мы сфотографировали друг друга с находками, и я посмотрел на часы – 12:06. Что случилось дальше, никто из нас не помнит.
Очнулись мы в зарослях камыша, высотой выше человеческого роста. Было уже 16:10.
Голова гудела и у того и у другого как с похмелья, хотя пили мы только чай.
Но самое странное, что нигде не видно наших следов, камыш стоял стеной, и только пятачок, где мы находились, вытоптан.
Ни винтовки, ни снаряда у нас не было. Правда, фотоаппарат на шее у меня висел, а котелок к поясу Юры был привязан.
Пытались вспомнить, как сюда попали и где наши находки, но безрезультатно. Чувствовали мы себя так, как будто нас кто-то одурачил.
…Только мы пошли к бору, началась какая-то чертовщина. Доходишь до определенной черты и дальше не можешь сделать ни шагу: ноги наливаются тяжестью, тело цепенеет, и, что самое мерзкое, охватывает такой ужас, от которого волосы встают дыбом, по всему телу испарина выступает. Смотрю на Юру, с ним тоже что-то творится неладное. Молча повернули обратно, спустились к реке, сразу отпустило, только дрожь в коленках».
Тайны Ведьминой горы
В Красноярском крае, в 70 км севернее поселка Кежма, есть высокий, поросший редколесьем каменистый холм, зовущийся среди местного населения Ведьминой горой. Как гласит предание, в конце XVIII века, когда эти края начали активно заселяться русскими переселенцами, на холме жила старая колдунья, делавшая людям много зла. То вдруг без видимой причины загорались бревенчатые дома, то начинался падеж скота. И всякий раз перед этим в поселках видели злую старуху. Однажды доведенные до отчаяния местные жители собрались, пришли к одинокой избе, стоявшей на вершине холма, подперли снаружи дверь и подожгли дом вместе с ведьмой. Говорят, перед смертью старуха прокляла то место и всех, кто участвовал в расправе…
Вскоре проклятие сожженной ведьмы начало сбываться. Сильный таежный пожар полностью уничтожил пять из семи поселков, находившихся в округе, унеся с собой несколько десятков человеческих жизней. Люди, оставшиеся без крыши над головой, разъехались по необъятной Сибири в поисках лучшей доли. Те же, кто остался в нетронутых огнем деревеньках, пожалели, что не уехали.
