Нелегкая дружба
Это было в Харькове в мае 1943 года. Наша 1-я рота стояла в Плехановском районе. На улице Старобельска, мы называли ее Акерштрассе, почему бы нет, разместились 1-й и 2-й взводы. «Тигры» стояли на улице у домов, экипажи мирно жили вместе с украинским населением. Погода была отличная, служба практически не мешала свободному времени, война была очень далеко, не менее 50 километров от нас!
Рота переформировывалась на новое «штатное расписание 1943 года», вместе с 14 «Тиграми» прибывал новый личный состав. Конечно, нам было любопытно, кто придет, с кем мы теперь будем воевать. Постепенно наши взаимоотношения утряслись, и служба пошла нормально. В принципе, было так, что новички докладывались вышестоящим начальникам, для равностоящих особых правил не было. На утреннем построении роты было объявлено, что к нам направлен фанен-юнкер «фон Хагемайстер». У нас в роте уже был «фон Борриес», командир батальона был граф, а в 3-й роте был один барон. Мы что, должны были стать «частью аристократов»?
После построения роты каждый занимался чем приказано, или с пользой, или для удовольствия. Мой фанатичный водитель Вальтер Эшриг определился в сторону удовольствия и, затребовав помощь экипажа, в десятый раз занялся техосмотром «Тигра». Я их оставил, будучи уверен, что все у них получится, и решил пройтись в сторону других танков, чтобы проверить, не пахнет ли где водкой. В воротах как раз возникла суматоха: разглядывали новичка — «Ханса фон Хагемайстера», который, в свою очередь, с интересом разглядывал свой «Тигр». Я не помню, в качестве кого его к нам прислали — наводчика или командира танка, но ни малейшего военного опыта у него не было.
Арестованные члены правительства под английской охраной: бывший министр вооружений Альфред Шпеер, гросс-адмирал Дёниц и генерал-фельдмаршал Альфред Йодль.
От ошибочного мнения, что танк — это в целом боевая машина, давно пора избавиться. Танк — это обитель, в которой можно жить, спать, есть, отдыхать, ехать и при всем при этом быть в полной безопасности. Еще большой плюс: танк любому позволяет чувствовать себя на две головы выше всех плебейских родов войск, таких как пехота и прочие. Кроме того, в некоторых, иногда неизбежных, случаях танк гарантирует огненное погребение по первому разряду. Вот так и жили мы в нашем бронированном лимузине и беспрестанно благодарили конструктора Хеншеля за великолепные помещения для дружеских встреч на крыше башни и корме танка. Одна такая дружеская встреча как раз сама собой организовывалась у «Тигра» Хагемайстера. Я залез на танк, подошел к новичку, назвал свое имя, он назвал свое, без «фон», что уже было симпатично. Мы пожали друг другу руки, время до обеда прошло в травле анекдотов, Хагемайстер, я за ним наблюдал, вел себя очень сдержанно. Я о нем еще ничего не знал.
1943 и 1944 годы принесли нам неспокойные, опасные месяцы: «Цитадель», отступление до Днепра, Черкасский котел. Ханса перевели в штабную роту в разведывательный взвод, потому что он был грамотный, читал карту и говорил по-русски. Его прежняя жизнь была очень необычной. Он был из Эстонии, «дитя больших денег», как это формулировал Шиллер в «Лагере Валленштайна». Предположительно, он был предназначен для наследования семейных владений под Ревелем, но до того предстояло получить окончательную шлифовку в эстонской армии. Когда соглашение Молотова-Риббентропа о включении трех прибалтийских республик обратно в СССР вступило в силу, Ханс фон Хагемайстер служил в эстонских танковых войсках, но, как он рассказывал, умел только танцевать. Его семья была немецкого происхождения, поэтому Советы их не расстреляли, а в 1939 году переселили в рейх, в район Познани, который после польской кампании отошел к Германии. Ханс фон Хагемайстер при этом сделал еще один крюк: до того, как его отпустили в Германию, он стал русским младшим лейтенантом. Вместе с немецким гражданством его ждала и его третья военная служба, на которую он охотно поступил. Так, в 1941 году он стал солдатом танковых войск в Нойруппине, с намерением дослужиться до офицера.
Адмирал Дениц в завещании Гитлера был назначен его наследником. Фотография показывает заседание «Имперского правительства Деница», которое правило во Фрайбурге со 2 по 23 мая 1945 года. Оно не было признано союзниками и в конце концов было распущено.
В апреле 1944 года его, меня и фанен-юнкера Ханса Левандовски перевели в 500-й танковый резервный батальон в Падерборн, а оттуда откомандировали на офицерские курсы в Ордруф. Там его опять постигла неудача, его, как «неопытного» танкиста, что определялось отсутствием Железного креста первого класса, перевели в пехоту, в которой не хватало офицеров по причине больших потерь. Ханс был очень расстроен, его настроение сутками менялось от бешенства к прострации. Но, к его счастью, в этот момент Гудериан был реабилитирован и назначен генералом-инспектором танковых войск. Одним из первых его мероприятий было возвращение обратно личного состава, переведенного в пехоту. Ханс опять попал в черные. Пока я лежал с малярией и затем повторял курс обучения, Ханс, в августе 1944 года, стал лейтенантом и воевал с нашим батальоном в Нормандии. Я вернулся в батальон в январе 1945-го и встретил там Ханса, воевавшего с июля 1943 года и до сих пор ни разу не раненного. Так как мы оба теперь служили в штабе батальона, мы часто виделись. Хотя мы были совсем разными, стали хорошими друзьями. Ханс был на три года старше меня и, в отличие от меня, был честолюбив и немного педантичен. Я от моего отца унаследовал сангвинический темперамент и находил что-то хорошее даже в самых скверных ситуациях, а он мог быть очень злым, и мне приходилось с трудом приводить его в порядок.
