Дорога около десяти верст шла долиной почти прямо, затем долина сделала крутое колено к востоку. Здесь по глинистой, изредко каменистой почве на протяжении почти двух верст беспрерывно шла целая цепь ручьев и речек от окружающих нас ледников. Дорога для собак трудновата. Пришлось самим запрячься по двое к каждой нарте и перейти на собачье положение, добросовестно таща вместе с псами тяжелые нарты. За поворотом долина начала значительно суживаться. Вместо сети ручьев и речек здесь течет только одна широкая горная река. Сблизились горы и обступили нас со всех сторон. Мы входим в сердце гор. На берегу этой реки близ черного ледника, спускающегося в долину, мы сделали ночевку. Едва сделали палатку и чум, пошел дождь.
14 августа. Проснувшись утром, в часов восемь, я вижу, что все наши еще спят. Выглянул из намокшего чума и увидал, что все горы затянуты густым туманом. Свинцовые тучи ползут, цепляясь за горы, моросит мелкий, надоедливый, чисто осенний дождь. Снова забрался в наш насквозь просаленный дырявый чум, лег для некоторого разнообразия на другой бок и ввиду безнадежной погоды снова уснул… Вынужденная дневка из-за безнадежной погоды.
15 августа. «Сарю янгу» (Дождя нет) — объявил мне Илья при нашем пробуждении. Действительно, дождь прошел, но все вершины гор затянуты серыми низкими облаками. Дует порывистый холодный ветер. В раскрытое полотнище нашего чума открывается роскошный вид на долину, сжатую с боков горами, на быструю горную речку, крутым поворотом огибающую наше становище. На первом плане привязанные к нартам группы спящих, сжавшихся в кучки, собак… Решили оставить часть излишних предметов, ограничиваясь только лишь самым необходимым; даже оставили часть солонины.
Позавтракав гольцами, тронулись в дальнейший путь к Незнаемому заливу. Мы с Русановым ушли вперед. Пройдя три версты мы вышли за поворот долины и увидали громадное горное озеро (7 верст). Красивое озеро (Долгое на современных картах. — В. К.) привольно раскинулось по долине. Подступали к нему горные угрюмые громады, с нашей стороны красиво перекинулись два синих альпийского типа ледника (Географического института и Эдельштейна. —
В. К.), упираясь своими невысокими лобовыми моренами в озеро. Пока мы шли берегом озера, почти на каждом шагу встречали свежие следы оленей. Близ конца озера Русанов поднялся в горы к замеченному нами перевалу, чтобы сделать маленькую рекогносцировку. Я прошел вперед еще несколько верст и уселся за огромным камнем ждать наших собак. Очень холодно. Чувствуешь ледяное дыхание карской стороны. Если здесь в сердце гор такой веток задувает, то каково там, на Карском море.
Очень медленно продвигаются вперед наши собаки; хотя мы и сбавили порядочную долю груза, но зато сегодня дорога значительно хуже вчерашней. Все камни да камни, а порой целые россыпи наваленных друг на друга громадных камней, на которых падают и кувыркаются вверх ногами наши нарты.
За озером потянулась несколькими рукавами горная речка с течением по направлению к пройденному нами озеру. Далее долина как будто разветвляется, а нужное нам направление закрыто большим ледником. Подошли усталые собаки. Крамер с картой в руках объясняет мне, что мы должны находиться около Незнаемого залива.
Спускается с горы Русанов, говорит, что виденная им на той стороне большая долина, судя по направлению, идет к Чекину заливу… Всего прошли опять 15 верст.
16 августа. Опять задерживает нас приготовление на нашем единственном примусе чаю к завтраку. Мы встали в половине восьмого, а тронуться нашему авангарду, состоящему из Крамера, Русанова и меня, удалось только лишь в половине одинадцатого. Когда мы двинулись в дальнейший путь, то арьергард наш еще только запрягал собак и убирал палатки. Дорога пошла очень хорошая для собак — прекрасная мостовая из мелких камушков и отчасти дерна. Прекрасная сеть речек и ручьев… Впереди поднялся пологий холм — водораздел между двумя морями, а за ним мы увидали зеркальную гладь второго большого озера, в котором, запрокинувшись, отразились окружающие нас горы. Дальше за озером открывался свободный путь по следующей долине к Карскому морю. Прошли половину озера и сделали привал в ожидании видневшихся вдали собак — нам нужен был аппарат, чтобы сделать фотограмметрическую съемку нашего пути. Погода стала как будто поправляться…
За вторым озером после поворота долины открылось еще озеро, третье, по величине гораздо меньшее, чем первые два. Оленьи следы встречаются все чаще и чаще… Перехожу вброд несколько горных потоков и поднимаюсь на пологий холм, увенчанный сверху причудливыми скалами, словно развалины старого замка. А вон и Русанов, нагнувшись над своим кодаком, фотографирует что-то. «Ура! Карское море!» — кричит он мне.
Поднимаюсь еще выше и вижу зеленоватую гладь одной из бухт Незнаемого залива. Те темнокоричневые горы (как на картине И. К. Вылки. — В. К.), которые издалека еще были нам видны, отвесной стеной спускаются в море. Налево уходят две долины; по ближайшей из них, между прочим, направился Русанов с Неве и Кандиотти. Направо виден маленький скалистый островок близ входа в бухту» (1945, с. 122–124).
В записках Быкова пропущены результаты геологических наблюдений Русанова в этом маршруте, которые тот изложил в следующем виде: «Во внутренних частях острова изоклинальные абрадированные пласты кораллового известняка, много раз повторяющиеся. Эти пласты принадлежат нижнему и среднему девону» (1945, с. 254), то есть имеют возраст 370–400 миллионов лет, причем контакты этих пород девонского и каменноугольного возраста он наблюдал и раньше по западному побережью. Относительно геологических терминов отметим, что абрадированный означает испытавший механическое воздействие моря (обычно прибоем), а изоклинальные — повторяющийся параллелизм слоев горных пород в складчатых системах.
Выйдя в кут Незнаемого залива — бухту Гольцовую, отгороженную от основной акватории полуостровом — томболо, (то есть островом, причлененным к берегу песчано-галечни-ковой косой) участники экспедиции расположились там, где год назад находился лагерь французов. Залив был забит льдом, на котором распластались в разных местах туши лах-така (морского зайца) и нерпы. Основу нового стана составил чум, как со всей достоверностью отобразил на своей картине Вылка. По сравнению с западным побережьем здесь сильнее ощущалось приближение осени: поблекли и пожелтели подушки злаков и осоки, а листья карликовой ивы приобрели характерный лимонный оттенок. На следующий день на окрестных горах выпал снег, однако не опускавшийся слишком низко.
Уже вечером 18 августа Крамер, Лоренц и Вылка с одной упряжкой собак тронулись в обратный путь и спустя 17 часов вернулись в Крестовую губу. Для Русанова же с его помощниками работа только начиналась — ведь еще в прошлом году он нашел здесь интереснейшее обнажение с фауной силура, которую следовало изучить досконально, ведь год назад для этой работы у него просто не оказалось времени. Работы ему хватило здесь на неделю.
Особо отметим, что для Русанова именно экспедиция 1909 года из всех остальных на Новой Земле характерна наибольшими достижениями в области геологии архипелага по крайней мере по двум причинам: во-первых, на него работали результаты двух предшествующих полевых сезонов, и, во-вторых, он уже установил систему основных природных связей в формировании слагающих пород архипелага и поэтому в своей последующей деятельности в части геологии занимался лишь пополнением данных, отдавая предпочтение другим направлениям в своей деятельности в Арктике.
