Дёниц понимал, что капитуляция означает немедленное прекращение любых войсковых передвижений. Войска вынуждены были бы сложить оружие и сдаться в плен там, где они в этот момент находились. «Если бы мы капитулировали в зимние месяцы 1944–1945 годов, то три с половиной миллиона солдат, находившихся на Восточном фронте — тогда он еще был на большом удалении от англо-американского фронта на Западе — попали бы в руки русских». Поэтому он стремился переправить войска и гражданское население в те районы, которые должны были быть оккупированы американцами и англичанами.
Эвакуация в безопасную зону казалась ему важнее, чем бессмысленное сопротивление. Став после смерти Гитлера его преемником, он пытался заключить с англичанами и американцами сепаратный мир.
Дёниц стремился как можно дольше удерживать участок суши вдоль Балтийского побережья, чтобы немецкие войска и беженцы, которые оказались перед наступавшим 2-м Белорусским фронтом маршала Рокоссовского, могли быть эвакуированы оттуда. Но 2 мая 21-я армейская группа фельдмаршала Монтгомери форсировала Эльбу и захватила Любек. Тем самым был отрезан путь к бегству на запад. Теперь, когда земля Шлезвиг-Гольштейн оказалась в руках англичан, Дёниц посчитал бессмысленным продолжение борьбы и незамедлительно отправил адмирала фон Фридебурга в штаб Монтгомери с предложением о своей капитуляции в северо-западной части Германии.
Монтгомери довольно холодно принял посланца, однако тотчас понял, насколько ему, как английскому полководцу, будет выгодно принять капитуляцию. Он добавил к этому также, что немцы «не являются чудовищами». Не удосужившись проинформировать об этом генерала Эйзенхауэра, Монтгомери одобрил после второго визита Фридебурга предложение о принятии капитуляции всех немецких сил в зоне своей ответственности. Контроль за этим был доверен самому Дёницу. «Свыше миллиона парней сдадутся. Не так уж это и плохо — целый миллион солдат. Хороший улов», — так со свойственным ему юмором выразился по этому поводу Монтгомери.
Адмирал Дёниц убежден, что это соглашение с Монтгомери, имевшее своей целью спасти максимальное количество дивизий от русского порабощения, является беспрецедентным по своему значению.
В своем интервью Пейну в июне 1978 года он заметил: «В конце войны я пытался заключить мир с англичанами и Соединенными Штатами, но лишь Монтгомери согласился на это. Тем самым я задержал на два дня продвижение русских на востоке, пока американцы не поставили свою подпись. Это означало, что 1 850 000 солдат возвратились в Германию, многие из них добирались по суше. Эйзенхауэер сказал: “Нет!” Хорошо, что Монтгомери безотлагательно заключил со мною мир. Это спасло немецких солдат от русских.
Для меня стало неожиданностью, когда Монтгомери сказал: “Да, я это сделаю”. Черчилль был единственным, кто понял, что обстановка изменилась, и осознал, что нужна сильная Германия, чтобы русские не “прикарманили” себе Европу. Мемуары Черчилля — это одна из лучших книг о войне. Они есть в моей библиотеке».
Чуть позднее он зачитал приказ, который издал в период между капитуляцией немецких солдат перед войсками Монтгомери и встречей на Эльбе американцев с русскими. Приказ касался необходимости ведения боевых действий до самой последней минуты, предшествующей истечению суток: с тем, чтобы успеть перевезти максимальное количество людей по воде на запад на «каждом корабле, крейсере, миноносце, торпедолове, торговом судне, рыболовном траулере и гребной лодке». В последний момент от мести русских были спасены тысячи людей.
Спасательная операция, проведенная в мае 1945 года, имела далеко идущие последствия как для Германии, так и для всей Западной Европы. Без нее, вероятно, никогда бы не произошло немецкое экономическое чудо. Ведь создание Западной Германии требовало рабочих рук. Они были необходимы так же, как план Маршалла и помощь союзников. Интересно, что адмирал Дёниц вначале был серьезно озабочен вопросом, а сможет ли Западная Германия прокормить и разместить всех беженцев. Страна приняла миллионы людей и, хотя, казалось, она была переполнена и влачила нищенское существование, смогла без труда принять новых переселенцев. Они помогли создать новое демократическое государство, которое сегодня является стержнем НАТО и Европейского сообщества.
Несмотря на увенчавшиеся успехом усилия адмирала Дёница и немецкого флота, многие немцы остались на востоке. Они не захотели покинуть землю, которую поколениями возделывали их семьи. Другие были отрезаны русскими войсками и не имели возможностей для бегства. Самую большую ценность в перспективе представляли технические специалисты, поскольку на морских верфях Балтики элитная группа ученых и специалистов занималась разработкой новых немецких подводных лодок. Многие из них попали в руки русских в тот момент, когда американцам на западе удалось заполучить специалистов по созданию ракет из конструкторского бюро Вернера фон Брауна. Черчилль видел большое будущее за новым революционным поколением подводных лодок: «Тот факт, что это оружие попало в руки русских, в будущем создаст одну из главных опасностей». Во всяком случае, английскому адмиралитету эти лодки принесли массу забот. Когда русские овладели портами на Балтийском побережье, в их руки попали четыре укомплектованные лодки XXI серии и одна готовая лодка еще более усовершенствованной XXIII серии, а также большое количество недостроенных субмарин. На верфи Шихау в Данциге строилось не менее восьми подводных лодок XXI серии. Взятые в плен немецкие эксперты вынуждены были немедленно приступить к работе, и через короткое время в распоряжении русских оказался современный флот, обладавший значительно более высокими боевыми возможностями по сравнению со всем, что имелось в наличии ранее.
С новыми двигателями, новыми шнорхелями и новыми торпедами эти подводные лодки могли действовать быстрее, глубже и дальше, чем все вместе взятые подводные лодки, которые союзники имели в конце войны. На базе этих немецких подводных лодок русскими были разработаны подводные корабли класса «зулу», «квебек» и «виски» (натовская классификация. — Ю.Л.), которые в самый острый период «холодной войны» стали стержнем советского флота. В дальнейшем они послужили основой атомного подводного флота, вооруженного ракетами, который сегодня является важнейшей частью всего Российского Военно-Морского флота.
Сталин еще перед Второй мировой войной настаивал на необходимости создания самого мощного флота в мире. Больше всего он хотел, чтобы колыбель коммунизма превосходила капиталистические страны на суше и на море. В частности, его военно-морской флот должен был стать больше и лучше, чем военно-морские силы Великобритании.
До конца войны его замыслы оставались мечтами. У Советского Союза не было ни средств, ни навыков строительства мощных кораблей, которые Сталин требовал у Орлова, Миклевича и Лудри, командовавших в разное время военно-морским флотом. Они же концентрировали срои усилия на постройке легких кораблей прибрежного радиуса действия, а также подводных лодках оборонительного типа. Сталин полагал, что его командующие сознательно противодействовали его замыслам, в результате все они были уничтожены в тридцатые годы в период чисток на военно-морском флоте. Их подход к решению этого вопроса был воспринят как саботаж и «преступление против партии».
