Бела лицом и благоуханна… —
оказалась такой же благочестивой, как и сам Тримикунден. Вместо того чтобы уговорить его жить экономно, она поощряла его благотворительность. Очень скоро у счастливой четы родилось трое детей – два мальчика Леден («Добродетельный») и Лепел («Добрый и благородный») и девочка Лендзема («Добрая и красивая»). Маленькая семья была украшением всего царства.
Когда все так счастливы, естественно, где-то обязательно подстерегает зло. Соседний царь Чингтри Цангпо, завидуя могуществу Беты, стал замышлять, как бы ему заполучить самоцвет, исполняющий все желания. Услышав о безграничной щедрости Тримикундена, он решил ею воспользоваться; он послал брамина попросить у него драгоценность. Брамин шел через равнины и горы и наконец предстал перед Тримикунденом и обратился к нему с просьбой. Поколебавшись, принц отдал ему самоцвет.
Когда об этом услышал царь-отец, его гнев не знал границ. Тримикундена передали царским палачам, которые протащили его вместе с благочестивой Менде Цангмо и детьми по городу, стегая кнутами. Между тем министры собрались во дворце и обсуждали, следует ли содрать с виновного принца кожу, вырвать у него сердце или разрезать на маленькие кусочки. Но добрый министр Дева Цангпо взял слово; он уговорил царя простить сына и дать ему мягкое наказание. В конце концов принца приговорили к двенадцати годам изгнания на горе Дурихашанг, в диком, безлюдном месте, где жили демоны. Тримикунден приготовился к отъезду и трогательно попрощался со своей престарелой матерью.
Когда мы с Кенрабом и остальными дошли до маленькой площадки у моста, где проходил спектакль, Тримикунден с семьей были в руках палачей. Пятеро несчастных, связанные друг с другом, шли, согбенные и пристыженные, вокруг площади, пока палачи пихали их и делали вид, что стегают их плетьми. Любопытно было видеть в действии важный судебный принцип Востока – а именно что вся семья платит за преступление, совершенное главой.
Действие развивалось очень медленно. Вот почему пьеса продолжалась восемь часов. Актеры начинали каждую из бесчисленных сцен, формально представляясь публике. Потом они один или два раза обходили площадку под барабаны и тарелки. Наконец руководитель хора – наш приятель Тобчен – произносил длинный комментарий, полностью описывая происходящее, пока актеры изображали что-то вроде пантомимы, которая продвигала действие на один шаг вперед. Потом следовал еще танец, актеры представлялись по новой, следовала еще одна пантомима в сопровождении комментария и так далее до самого заката.
Место действия постепенно сменилось с царства Беты на заселенную демонами гору. Воображение зрителей должно было предоставить глубокие лесистые долины, где тишину нарушал только вой диких зверей, высокие, снежные пики, широкие реки, свергающиеся в бездны, поляны, где природа на минуту становилась мягче и караван устраивался на ночлег.
Тримикунден покинул отцовское царство с большой свитой, но очень скоро встретил людей, просивших подаяния. Он стал раздавать богатства, которые вез с собой, а когда они кончились, отдал и лошадей со слонами. Тогда царственным изгнанникам пришлось пешком идти по неприютным, безлюдным горам. Менде Цангмо испугалась, но потом оправилась, и, когда Тримикунден решил отправить ее домой, она отказалась покидать мужа. Дойдя до поляны с цветущими лотосами, Менде Цангмо пришла в восторг:
Вы, поднявшиеся из грязи, не тронутые грязью,Радостно улыбаетесь, лотосы, украшенные тычинками…
Однако эта мирная интерлюдия продолжалась недолго. Щедрость Тримикундена была неотвратима, как погибель. «Только так заслуги, накопленные в прошлой жизни, приносят свой последний плод». В лесу появились новые нищие, и принц, не имея больше никакого имущества, отдал им детей. Каким бы абсурдным это ни казалось нам, тем не менее серьезность автора и то, что эпизод соответствует буддийскому мировоззрению, вполне доказывает выразительность прочувствованных слов, которые он вложил в уста своих персонажей. Он ярко изобразил горе отца, который пытался утешиться, повторяя религиозные истины (никакой союз не длится вечно), и ужас детей от того, что их отдают в рабство незнакомым людям, и муки матери. Она обратилась к своему мужу, словно раненое животное, и прокляла его за несгибаемую верность сверхчеловеческому идеалу. Но потом она попросила у него прощения и попыталась утешиться и согласиться с жертвой.
