Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
5.2. Судьба Учредительного собрания и проблема войны с Германией
Выборы в Учредительное собрание состоялись уже после Октябрьской революции, 12–14 ноября 1917 года. Однако захватившие власть большевики не сумели оказать определяющего воздействия на их ход. В результате победили на выборах социалисты-революционеры (52 % мест). На втором месте были большевики (25 %), на третьем – союзные им левые эсеры (6 %), на четвертом – кадеты (2,5 %).
Это означало, что большевикам придется расстаться с только что захваченной ими властью, чего, разумеется, они не хотели. Сначала они попытались изменить соотношение сил внутри Учредительного собрания. Для этого находившийся под большевистским контролем ВЦИК 21 ноября 1917 г. издал декрет о порядке отзыва депутатов. В нём говорилось о возможности производить, «в интересах более точного отражения воли народа», перевыборы в городские, земские и, вообще, во все представительные учреждения, включая Учредительное собрание. Причем право отзыва депутатов предоставлялось Советам «как наиболее совершенным носителям идеи государственного принуждения»[554].
Однако депутаты эти решения проигнорировали, и они остались без последствий. Организационная работа по открытию Учредительного собрания лежала на Всероссийской комиссии по выборам. А её члены (кадеты и эсеры) считали, что Советы не могут диктовать свою волю всенародно избранному Учредительному собранию. Тогда 23 ноября 1917 г. СНК распорядился арестовать кадетов и правых эсеров из Всероссийской комиссии по выборам (Н.Н. Авинова, В.Д. Набокова, Л.М. Брамсона, Б.Э. Нольде, М.В. Вишняка). Комиссаром над ней был назначен большевик Моисей Урицкий[555].
Характерно, что иностранные дипломаты оставили этот акт безо всяких последствий. Наоборот, в это время отношения между советским правительством и Антантой заметно потеплели. 24 ноября 1917 г. британский посол Бьюкинен докладывал в Лондон о том, что большевики хотят установить «лучшие» отношения с союзниками[556]. А на другой день он, основываясь на телеграмме, полученной от своего шефа Бальфура, передал заявление для представителей печати вполне доброжелательное по отношению к Советской России[557]. Это нашло одобрение у Ллойд-Джорджа, считавшего, что открыто рвать с советским правительством нет необходимости. Англичан не смутило даже то, что большевики обрушили репрессии на депутатов Учредительного собрания, не позволив им открыть его в назначенный срок.
Учредительное собрание должно было начать работу 28 ноября 1917 года. Вся политически активная русская интеллигенция деятельно готовилась к этому событию. 23 ноября бюро ВЦИК первого созыва (не признавшее решения II съезда советов о провозглашении советской власти) организовало Союз защиты Учредительного собрания во главе с эсером В.Н. Филипповским. Его отделения затем были созданы во многих городах. Задача Союза заключалась в том, чтобы обеспечить 28 ноября открытие Учредительного собрания.
В этот день по всей стране прошли организованные Союзом демонстрации в поддержку Учредительного собрания. В Петрограде к Таврическому дворцу под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!» пришли по разным оценкам от пяти до ста тысяч человек[558].
Однако и большевики не дремали. 26 ноября 1917 г. Ленин подписал декрет «К открытию Учредительного собрания». Согласно этому закону оно могло открыться только, когда зарегистрируются не менее половины депутатов (400 человек). Между тем в столицу на тот момент успели приехать не более 100 народных избранников. Естественно в таком усеченном составе Учредительное собрание было не правомочно начинать работу, пусть даже и в назначенный заранее срок – такова была железная логика большевиков. И они подкрепили её сталью штыков. С утра 28 ноября 1917 г. Таврический дворец окружили солдаты-латыши – главная вооруженная опора Ленина.
Латыши отказались пропустить депутатов в здание Таврического дворца. Тогда один из народных избранников, знаменитый в будущем социолог Питирим Сорокин, залез на железную ограду дворца и обратился с зажигательной речью к демонстрантам. Под напором толпы ворота распахнулись, охранники-латыши были отброшены в сторону и депутаты ворвались в зал заседаний[559]. Однако депутатов оказалось всего 43 человека. Поэтому они ограничились тем, что объявили себя «частным совещанием» членов Учредительного собрания и единогласно решили отложить официальное открытие этого органа до прибытия достаточного для кворума числа депутатов, а пока ежедневно собираться в Таврическом дворце[560].
Хотя главную роль в «штурме» Таврического дворца сыграли эсеры, большевики решили воспользоваться событиями 28 ноября для нанесения удара по партии кадетов. Вечером этого дня члены Совнаркома приняли по проекту Ленина «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции». Он объявлял партию кадетов вне закона, а её членов называл «врагами народа». (Против выступил один Сталин)[561]. Ещё с утра красногвардейцы арестовали нескольких видных руководителей кадетской партии: графиню С.В. Панину, А.И. Шингарева, Ф.Ф. Кокошкина и П.Д. Долгорукова.
Шингарев, Кокошкин и Долгоруков до революции неоднократно совершали поездки в Европу и были хорошо знакомы западным парламентариям. Однако ни один европейский парламент не возвысил свой голос в защиту своих российских коллег, брошенных в Петропавловскую крепость.
Запад не смутило и то, что советское правительство быстро пресекло «частные совещания» депутатов Учредительного собрания, усилив охрану Таврического дворца, а также запретило митинги в Петрограде. Спокойно восприняли в Лондоне, Париже и Стокгольме и то, что 4 декабря 1917 г. Совнарком выдал ордера на арест Церетели, Чернова, Дана, Брамсона, Скобелева, Гоца за выпуск газеты «Революционный набат»[562], превратив тем самым депутатскую неприкосновенность в фикцию. Никакой реакции западных демократий не вызвал и расстрел демонстрации сторонников Учредительного собрания в Калуге 10 декабря 1917 г., когда было убито и ранено около 40 человек[563].
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
