Как оказалось, Чарльз Вэйн и Калико Джек заглянули в таверну не только ради эля и возможности приятно провести время в хорошей компании.
– Тут слух прошел, что гаванский губернатор собирается получить груду золота из близлежащего форта, – сообщил Вэйн, когда мы уже сидели вместе, потягивая эль и попыхивая трубками. – А покамест этого не случилось, золотишко лежит в форте и жаждет, чтобы его забрали.
Слова Вэйна и послужили толчком к нынешней осаде Порто-Гуарико…
Сражение за форт было кровавым, но коротким. Мы приплыли туда на четырех галеонах под черными флагами. Все наши ребята были вооружены до зубов. На подходе мы дали залп по крепости, оповещая о своем прибытии.
Затем мы встали на якорь, спустили шлюпки и понеслись по мелководью к берегу, скаля зубы и оглашая воздух воинственными кличами. Тогда я впервые увидел Черную Бороду во всей красе. Зрелище было устрашающим. Готовясь к сражению, он нарядился во все черное. Фитили, вставленные в бороду, больше походили на змей. Они трещали и чадили, распространяя не менее устрашающий дым.
Большинство испанских солдат, едва завидев нас, предпочли спасаться бегством. Тех, кто бросился нам навстречу, было немного. Храбрые души, готовые сражаться или умереть. «Или» для них превратилось в «и».
В тот день я забрал достаточно жизней защитников форта. К правой руке у меня был прилажен скрытый клинок, давно ставший продолжением моих пальцев. Левой я выхватывал из-за пояса пистолеты. Исчерпав их запас, я взялся за абордажную саблю. Часть моих людей никогда еще не видели, каков я в сражении. Прости меня за признание, но и я тоже устроил для них небольшой спектакль. Я двигался среди испанцев, перерезая глотки одной рукой и посылая пули им в грудь другой. Я одновременно убивал двоих, а то и троих. Мной двигала вовсе не жестокость и не жажда крови. Я ведь не зверь и в подобных сражениях никогда не дичал. Я лишь показывал своим парням умение, сноровку и изящество движений. Искусство убивать.
А потом, когда форт стал нашим, я вошел в помещение, где сидел Лауреано Торрес, покуривая трубку и глядя, как двое телохранителей пересчитывают деньги.
Через мгновение и они отправились на тот свет. Во взгляде губернатора я прочел упрек и презрение. Мой ассасинский плащ успел пообтрепаться и запачкаться, но я и сейчас выглядел в нем довольно впечатляюще. Я шевельнул рукой, убирая клинок. Кровь губернаторских телохранителей перетекла с лезвия на рукав.
– Ну здравствуйте, ваше превосходительство, – произнес я. – Мне говорили, что вы появитесь здесь.
Торрес усмехнулся:
– Мне знакомо твое лицо, пират. Но в прошлую нашу встречу ты назвался чужим именем.
Именем Дункана Уолпола. Иногда я с тоской вспоминал о нем.
В хранилище вошел Адевале. Он посмотрел на мертвых солдат, затем на Торреса, и его глаза посуровели. Наверное, вспомнил, как его в кандалах волокли на нижнюю палубу губернаторского корабля.
– И что Великий магистр тамплиеров делает в такой дали от своего castillo? – продолжал я.
– Я предпочту не отвечать на этот вопрос, – презрительно глянув на меня, сказал Торрес.
– А я предпочту не обрезать губернаторские губки и не заставлять вас их съедать, – весело произнес я.
Мой трюк подействовал. Губернатор выпучил глаза, однако спеси у него поубавилось.
– После того как Мудрец сбежал из Гаваны, мы предложили крупное вознаграждение за его поимку. Сегодня некто известил нас, что Мудрец обнаружен. Золото предназначалось для выкупа.
– И кто же его нашел? – спросил я.
Торрес мешкал с ответом. Рука Адевале сжала эфес меча. Пылающие глаза с неприязнью смотрели на тамплиера.
– Работорговец по имени Лауренс Принс, – вздохнув, ответил губернатор. – Он живет в Кингстоне.
Я кивнул:
– Прекрасная история, Торрес. Нам она нравится. И мы хотим помочь вам ее завершить. Но уже по-своему, используя вас и ваше золото.
Торрес прекрасно знал, что вынужден подчиниться. Другого выбора у него не было. А наш путь теперь лежал в Кингстон.
39
Уже через несколько дней мы с Адевале жарились на кингстонском солнце. Губернатор направлялся на встречу с Принсом, а мы шли за ним по пятам.
Мы выяснили, что у Принса в Кингстоне есть сахарная плантация. Мудрец работал на него, но, когда в воздухе запахло золотым кушем, плантатор решил его продать.
Перед нами встал вопрос: как быть? Атаковать плантацию? Нет. Там многочисленная охрана. Вдобавок мы рисковали спугнуть Мудреца, если он в данный момент был именно там.
Вот тут-то нам и пригодился Торрес. Он должен был встретиться с Принсом, отдать ему половину золота и сказать, что вторую тот получит, предъявив Мудреца. На этой стадии мы с Адевале умыкнем Робертса, выбьем из него сведения о местонахождении Обсерватории, благодаря чему разбогатеем.
Просто, не правда ли? Что могло пойти не так в столь тщательно продуманном замысле?
Ответ явился в облике моего старого друга Джеймса Кидда.
Принс встречал Торреса в порту – старый, грузный, обильно потеющий на жарком солнце. Поздоровавшись, они пошли к выходу из гавани, продолжая разговор. Двое телохранителей шагали впереди, и еще двое – сзади.
Мог ли Торрес поднять тревогу? Я этого не исключал. Случись такое, мы бы оказались в меньшинстве. Людей у Принса хватало. Однако Торрес понимал: этот крик может оказаться последним в его жизни, поскольку через мгновение мой скрытый клинок полоснет ему по горлу. И помимо прочего, тогда никто из нас больше не увидит Мудреца.
Теперь про Кидда. Самое забавное, я не сразу его увидел, но как бы почувствовал его присутствие. Я стал озираться по сторонам, как это сделала бы ты, если бы вдруг запахло горелым.
И только потом я заметил его на другом конце причала, слоняющимся среди толпы. Прохожие то и дело загораживали его фигуру, но я его узнал. Потом он повернулся лицом и подтвердил мою догадку. Так и есть: Джеймс Кидд. Конечно же, он явился сюда не ради местных красот и не из желания подышать воздухом Кингстона. Достаточно было взглянуть на его физиономию. Нет, его сюда привели ассасинские дела. Кого же он собрался убить? Принса? Торреса?
Черт бы побрал этого парня! Мы приближались к стене, окаймляющей порт. Оставив Адевале, я бросился вперед, схватил Кидда и поволок в узкий проход между рыбачьими хижинами.
– Эдвард, за каким чертом тебя сюда принесло?
Он извивался всем телом, пытаясь вырваться, но я без труда удерживал его. (Потом, вспоминая эту сцену, я удивлялся, с какой легкостью сумел припечатать его к стене хижины.)
– Я слежу за теми людьми, рассчитывая подобраться к Мудрецу, – сказал я Кидду. – Ты можешь не встревать, пока он не появится?
– Что? Мудрец здесь? – удивленно вскинул брови Кидд.
