— Лететь в Италию, что же еще?
— Лететь? — Он опять глупо улыбнулся. — Вы думаете, это возможно?
— Почему нет? В реальный город Кротоне, куда вам и нужно попасть, вы можете добраться реальным транспортом. Сначала самолетом до Рима, потом… Не знаю, что там ходит: поезд, автобус, — я никогда не бывал в реальном Кротоне. Разве что… Но тогда вообще не было никакого транспорта.
Я на мгновение прикоснулся к этому «тогда» и усилием воли заставил себя вернуться. Василий вскочил и с ключом в руке закружил по комнате в волнении.
— Так просто? — Он недоверчиво посмотрел на меня. — Купить билет на самолет, сесть в рейсовый автобус, войти в банк, и все? Черт! — Он с размаху налетел на стул, поморщился от боли, но, наверное, по привычке, потер не ту ногу, которую сейчас ударил, а ту, которую ушиб при прыжке из окна в Кротоне. — Черт! — Он опять поморщился. — Черт! Черт! Черт! Прошло столько времени, а он мне с тех пор ни разу не позвонил.
— Кто не позвонил?
— Покупатель! Может, он уже и не хочет ничего покупать? Может, ему уже не нужна эта рукопись?
— Нужна, не сомневайтесь.
— Почему же он тогда не звонит? — опять заволновался Василий.
— Так сами ему позвоните, — предложил Артур. — Назначьте встречу, договоритесь.
— Так в том-то и дело, что я не могу! В том-то и дело!.. — простонал Василий. — У нас односторонняя связь. Я не могу ему позвонить, звонит всегда он.
Звонит всегда он, повторил я про себя слова Василия. Звонит всегда он… То есть я? Или призрачный портье? Но разве призрак может позвонить по телефону? Значит, я? Но я не помню, как я звонил Василию, совершенно этого не помню. Да и о том, что портье и покупатель — это я, догадался недавно.
Или знал всегда, как и обо всем остальном, только не хотел себе в этом признаваться?
— Вы когда-нибудь встречались со своим покупателем лично? — спросил я Василия и испугался своего вопроса.
Василий в задумчивости потер лоб.
— Встречался однажды. Но… Это не имеет никакого отношения к сделке! Никакого! — выкрикнул он, ужасно занервничав.
— Как он выглядел? — не отступил я, хоть и видел, что Василий в самой настоящей истерике. Я и сам был в истерике.
— Как портье! — с ядовитой улыбкой проговорил Василий. — Он выглядел как портье! Только никаким портье не был!
— Ну а лицо? Какое у него лицо?
— Да вам-то какое дело? — огрызнулся Василий.
— Он похож на меня? — бухнул я, сжигая за собой все мосты. Василий озадаченно на меня уставился, даже ярость его прошла. Он мучительно что-то вспоминал.
— Был полумрак, и мы очень спешили, — неуверенно начал он. — И потом там, в гостинице, все выглядело по-другому, смотришь, словно сквозь мутное стекло.
— Но все-таки? — я уже не мог остановиться. — Похож он на меня?
— И да, и нет, — Василий всхлипнул. — Я не знаю. Он старше… Нет, дело не в этом. Я только знаю, что никакой он не портье. Он не портье!
— Ну, хорошо, хорошо, — успокоительным тоном заговорил я, понимая, что больше ничего не смогу у него выяснить. — Не портье. А какую он предложил сумму, ваш покупатель?
— Пятьсот тысяч евро, — быстро и со странной гордостью проговорил Василий.
— Всего-то? — я искренне удивился и обрадовался. — Мне казалось, вы говорили, что сумма просто астрономическая. Да в самом деле это должно было быть так, раз вы даже без личной встречи согласились на сделку.
— Ну да… — Василий растерялся. — Мы с Вячеславом просто сошли от радости с ума. И… Пятьсот тысяч евро, — пробормотал он удивленно, будто пытаясь понять, сколько это. — Пятьсот тысяч евро… Странно. А нам казалось… Сумма большая, никто не спорит, но нам почему-то тогда она представлялась нереально огромной.
— Не такая уж она огромная. — Я повернулся к Артуру. — Правда? — Он внимательно на меня посмотрел, не понимая еще, что я хочу ему сказать, но вдруг понял, без слов, на каком-то другом, братском, близняшечьем уровне, радостно улыбнулся и закивал:
— Конечно.
— Ваша партия.
— Да, — согласился он, — та самая, главная партия. Но, — он на минуту задумался, — для этого «Свет удачи» не подойдет. И понадобится некоторое время.
— О чем это вы? — Василий опять начал закипать: смысл нашего с Артуром диалога оставался для него совершенно неясным.
— О том, что вам придется немного подождать с продажей.
— Это почему? Вы ведь только что сами сказали… Да и мой покупатель… Может, он не согласится ждать, — нагло заявил Василий, совершенно забыв, что еще несколько минут назад сокрушался по поводу молчания своего покупателя.
— Согласится.
— Откуда вам знать?
— Ваш покупатель — я.
Он был потрясен, да нет — просто сражен этим известием. Смотрел на меня, как на привидение, выпучив глаза, и никак не мог понять, о чем я ему говорю. Потребовалось довольно много времени, чтобы все ему объяснить, а мне так нужно было поскорее попасть домой, убедиться, что с Алиной все в порядке. В конце концов договорились: я позвоню ему через несколько дней. Тут вдруг выяснилось, что он забыл номер моего телефона и при всем желании не смог бы мне позвонить сам, а я не стал его сообщать — связь, таким образом, опять для него оставалась односторонней.
Когда я наконец попал домой, случилось самое страшное — Алины во дворе не было.
Глава 5
Голоса за стеной, в соседней комнате, звучали приглушенно, голоса убаюкивали ее и без того сонный мозг. Алина ощущала невероятную усталость, но понимала, что засыпать нельзя. Ей нужно встать, выйти отсюда и разыскать Винченцо, чтобы предотвратить новое убийство. Но сон сковал тело, голоса убаюкивают, встать невозможно… На ковре в поле ее зрения лежит какой-то предмет. Он выпал из кармана Винченцо, когда он ей делал укол, да так и остался лежать. Алина смотрела на этот предмет и никак не могла понять, что это такое — очертания его расплывались, глаза заволакивала сонная муть. Нужно встать и поднять его, рассмотреть… Но голоса убаюкивают, сон набегает волнами.
Собрав все силы, рывком Алина подняла свое непослушное тело, села — голова неудержимо клонилась вниз, в глазах стоял туман, но предмет, лежащий на ковре, слегка прояснился, обрел определенную форму — это что-то вроде пинцета или небольшого зажима — заурядный медицинский инструмент, ничего интересного. И все же этот предмет притягивал ее и одновременно пугал. Хотелось рассмотреть его получше. С трудом удерживая равновесие, Алина наклонилась, протянула руку, подняла его, поднесла поближе к глазам и тут поняла, что этот предмет никакого отношения к медицине не имеет. Не пинцет, не зажим, а щипцы, при помощи которых загибают лепестки цветов. У нее есть точно такие же. Инструмент цветочницы. Вероятно, той самой, чьим прототипом она является. Но как оказались эти щипцы в кармане Винченцо?
