Она больше не поводырь, он не ведомый. Алина просто идет в гости к самому любимому человеку на свете.
* * *
Она стояла у двери Ивана и никак не могла решиться позвонить. Ведь невозможно просто позвонить в дверь своей мечты. Что-то пропадет, нарушится равновесие. Их отношения совсем не предполагали встречу, обычное свидание двух влюбленных людей. Слишком долго она путешествовала по его сознанию, изучила все его мысли. Слишком долго они пробыли в нереальной реальности, чтобы вот так запросто теперь встретиться в обычной квартире обычного города. Слишком хорошо она его знает — захочет ли Иван с ней встретиться?
Да нет, она совсем его не знает! Ее путешествия по его сознанию — это путешествия по чужим жизням, которые были в его голове, наслаивались одна на другую, закрывая его собственную. Пора познакомиться с ним настоящим, войти в его жизнь… Нет, просто на часок заглянуть к нему в гости…
Как просто зайти просто в гости. На улице дождь, она совсем промокла и… Она ведь не может быть без него. Никогда не могла, а теперь тем более не сможет. На часок, всего на часок, а потом они разойдутся в разные стороны и… Но, может, она ошибается, может, все не так? Что подскажут ей числа в ее голове?
Алина прислушалась — тишина, числа молчали. Осуждали? Посчитали, что она предала нечто в себе, решившись наконец пойти к Ивану? Или, как только она выполнила свою миссию, покинули ее навсегда? Нет, просто заснули на время. Когда-нибудь они проснутся, и, возможно, ей придется нести новую ношу. Но, пока числа спят, она попытается ощутить счастье. Как просто поднять руку и позвонить в дверь.
Рука весит целую тонну, поднять ее невозможно. Неужели ей придется уйти? Неужели…
Дверь медленно, словно через силу, открывается. Иван и сам не верит, что они могут вот так встретиться. Но его глаза с отчаянной надеждой смотрят в ее отчаянные глаза.
— Я так боялся, что ты уйдешь, — говорит Иван и осторожно берет ее за руку. — Я так боялся, что не захочешь со мной встретиться.
Глупый, глупый, какой же он глупый! Разве могла она этого не хотеть? Разве могла она по собственной воле уйти? Но ведь не по собственной воле могла, а он знает, что от них самих так мало зависит. Знает и боится, что опять вмешаются обстоятельства.
— Проходи, — Иван ведет ее в комнату, все так же бережно держа за руку. — Присаживайся. — Он подводит Алину к креслу. С ее волос стекают капли — он только сейчас замечает, что она насквозь промокла. — Ах ты, бедная, бедная! — с болью в голосе говорит Иван и делает движение, чтобы кинуться в ванную за полотенцем, но Алина останавливает его.
— Не надо, — и, улыбаясь, протягивает руку. Ее руке одиноко и холодно без него. Иван, почувствовав это, снова берет ее за руку.
— Не плачь, — говорит он ей, тихонько перебирая ее пальцы. А она и не знала, что плачет. — О чем ты? Все плохое уже позади, все плохое осталось в прошлом.
— Да, — соглашается она. — Но, видишь ли, самое плохое — это то, что в прошлом мы не были вместе. И значит…
— Но у нас впереди день, вечер и ночь. Мы проживем это время, как целую жизнь, ни на мгновение не отпуская друг друга. Разве этого мало?
Мало, невозможно, невыносимо мало. Но она не станет говорить об этом Ивану, ведь он это знает и сам.
Эпилог
Самолет набрал высоту. Пассажиры отстегнули ремни, оживленно заговорили, задвигались, будто спали оковы, и жизнь, остановленная на время, потекла дальше своим чередом. Мы летим в Италию, все же летим, в это трудно поверить.
Я никогда не был в Кротоне. Город детства, созданный моими прогулками по нереальным улочкам, через несколько часов предстанет передо мной. Мне радостно и немного страшно: каким он окажется, да и может ли оказаться в действительности реальный город Кротоне?
Поворачиваюсь к Алине, она мне улыбается. Не знаю, случайно ли вышло, что мои герои сидят вместе, а я отдельно, наискосок от них через проход. Любая случайность не случайна, мне ли этого не знать? Наверное, так и должно было быть. Я смотрю на них, пытаясь запомнить их лица. Скоро, очень скоро все закончится. Нам осталось побыть вместе совсем немного.
Мой роман движется к развязке. Путь нашего искупления прошлых ошибок заканчивается. Завтра утром мы извлечем на свет рукопись из банковского сейфа и сожжем ее в камине в доме Василия. Или Дамианоса? Я знаю, как это будет, я видел. А то, что увиделось неясно, мне рассказала Алина. В тот день, когда она пришла ко мне в гости.
Капли дождя, слезы, ее и мои — все смешалось в тот день. А потом была ночь, которая длилась бесконечно, словно последний подарок нереальности нам. Я знал, что ночь эта — единственная наша ночь, и Алина это тоже знала. И целуя мое мокрое от своих слез и дождя лицо, просила:
— Напиши то, чего никогда не будет, один только раз измени себе и напиши, как мы встретились, чтобы остаться вместе навсегда.
— Напишу, — обещал я ей в нашу единственную в жизни бесконечную ночь, — обязательно напишу.
— Такой роман тоже существует, пусть он не про нас.
— Да, ведь совсем неважно, кто его напишет и кто проживет такую жизнь, в сущности, это совершенно неважно.
Самолет заходит на посадку. Развязка романа приблизилась еще на один шаг. Я знаю, что мы никогда не сможем быть вместе, но она избавится от своего страшного груза и наконец обретет покой. С Артуром короткое время они будут счастливы, но потом разойдутся и останутся хорошими друзьями. Василий выгодно вложит деньги, вырученные за рукопись, в бизнес, и дела его пойдут в гору. А я… Я больше никогда никого из них не увижу. Но и об этом не буду писать. Мой эпилог будет радостным и легким, как летнее утро в городе моего детства.
