— Заткнись, тварюга, — сказал сержант Шестаков.
Он перехватил предплечье Комбата левой рукой, а правой весьма профессионально съездил ему по почкам.
— Ой, — сказал Борис Иванович. — Больно, блин.
Ты что, офонарел?
— А что, тебе не нравится? — удивился сержант. — У нас в Старом Осколе считается, что удар по почкам заменяет бокал пива. А разве у вас, в Москве, не так? Ты же любишь пиво, мудак?
Эти слова сопровождались новым ударом по почкам, и Борис Иванович снова болезненно охнул. Это действительно было довольно болезненно, поскольку в организме человека просто не существует мышц, которые могли бы эффективно защитить от целенаправленного удара по почкам.
— Сержант, — трезвым голосом сказал Комбат, — у нас, в Москве, принято за все платить. — и за пиво, и за все остальное.
— Пошевеливайся, — подтолкнул его Шестаков. — Заплатишь, не переживай.
— Слушай, командир, — возобновляя нетвердое движение вниз по ступенькам, заныл Комбат. — Может, разойдемся как-нибудь? Зачем это все надо: задержания, протоколы... Я товарища встречаю, он давно в Москве не был, заблудится еще...
— Шагай, шагай, — непреклонно "проворчал сержант. — Считай, что ты его уже встретил. Нечего было напиваться, если такой заботливый.
— Борис Иванович покосился на него через плечо и решил, что для верности следует наложить последний штрих. Он резко дернул рукой, вырывая рукав куртки из небрежного сержантского захвата, и сделал движение, словно собираясь сломя голову ринуться вниз по лестнице. Шестаков молниеносно поймал его за шиворот и сильно тряхнул.
— Куд-да, красавец? — весело спросил он.
Комбат тяжело вздохнул и обмяк, всем своим видом демонстрируя покорность судьбе. Под конвоем сержанта, продолжавшего крепко держать его за воротник, он вошел в дежурную комнату милиции. Здесь было накурено до такой степени, что висевший под потолком матовый шар светильника с зеркальной тарелкой-отражателем, казалось, плавал в мутно-желтом тумане.
Полировавший ногти за своим столом лейтенант и сидевший напротив него молодой сержант с красивым восточным лицом усиленно дымили сигаретами, ведя какой-то неторопливый разговор. Когда дверь дежурки распахнулась, оба подняли голову.
— О, — сказал смуглый сержант, — Андрюха опять с уловом.
Лейтенант зевнул, передвинул сигарету в уголок рта, отложил пилочку для ногтей и принялся зачем-то рыться в ящиках стола.
— Кто-нибудь видел, куда я бланки подевал? — спросил он.
— В нижнем ящике, — ответил Шестаков и чувствительно толкнул Комбата между лопаток. — Проходи, располагайся. Сейчас мы тебе все объясним — и насчет взяток, и насчет пива...
— Насчет каких взяток? — спросил лейтенант, выныривая из-под стола с бланком протокола в руке. — Он что, взятку тебе предлагал?
— Да нет, — сказал Шестаков. — Он у нас большой специалист по транспортной милиции и точно знает, что все менты берут на лапу.
Говоря, он неторопливо вынул из петли на поясе дубинку и поигрывал ей, стоя у Комбата за спиной.
— Товарищ лейтенант, — торопливо и сбивчиво заговорил Борис Иванович, — тут какое-то недоразумение.
Я друга встречаю, он задерживается что-то.., ну разнервничался, выпил пивка — разве ж это преступление?
Вы его, часом, не видали? Он вчера должен был прилететь, утром, часиков в шесть, и вот до сих пор нету... Не видали? Крепкий такой парень с двумя баулами...
Говоря, он внимательно следил за выражением лица лейтенанта и заметил короткий испуганный взгляд, который тот бросил на торчавшего позади Бориса Ивановича сержанта. Этот взгляд убедил его в том, что он попал по адресу и что перед ним сидит любитель пострелять людям в спину из служебного пистолета.
Шестаков замахнулся дубинкой и был очень удивлен, когда задержанный вдруг стремительно обернулся, словно у него были глаза на затылке, и перехватил руку. У сержанта возникло совершенно определенное чувство, что так уже было. Еще ему показалось, что сейчас его со страшной силой ударят в живот, и в следующее мгновение он получил блестящее подтверждение своей догадки. Выпустив дубинку, Шестаков сложился в поясе и медленно опустился на колени, словно собираясь помолиться. Комбат ударил его по шее ребром ладони, и сержант послушно воткнулся носом в пол.
Смуглолицый красавчик, сидевший рядом со столом, вскочил, лихорадочно шаря рукой по клапану кобуры. Рублев схватил его за грудки и швырнул через стол на лейтенанта, который только что начал вставать. Стол крякнул, но выдержал, а сбитый с ног лейтенант Углов, придавленный телом сержанта, очутился на полу, не успев даже до конца понять, что происходит.
Комбат метнулся к двери и запер замок.
— Ну вот, — сказал он, неторопливо оборачиваясь, — теперь можно и поговорить.
* * *
Бывший капитан ФСБ Станислав Мурашов был прозван Быстрым Стасом еще в те далекие безоблачные времена, когда вместе с Петюней Постышевым заканчивал школу КГБ. Он всегда действовал нахраписто и быстро, успевая опережать противников и потому, как правило, добиваясь успеха там, где терпели поражение более опытные и осторожные коллеги. Он просто пер вперед, как легкий танк, уворачиваясь от ударов и стирая в порошок любое сопротивление, и так же, как танк, в один прекрасный день наскочил на мину, Придя в себя после первого в своей жизни сокрушительного поражения, Быстрый Стас обнаружил себя небрежно отбуксированным на обочину и брошенным там на произвол судьбы. Наскоро подлатавшись, он очень быстро, в своей обычной стремительной манере, подыскал себе нового хозяина. Отставной капитан не прогадал, и теперь за рычагами легкого танка по имени Стас Мурашов сидел очень серьезный человек, преследовавший вполне конкретные цели, в перспективе сулившие и ему, и Быстрому Стасу неисчислимые дивиденды, как политические, так и чисто материальные.
Теперь Быстрый Стас нервничал. Ему начинало казаться, что он снова со всего разгона налетел на мину, и миной этой был старинный приятель Петенька Постышев. Прошли зима и весна, миновало лето, — лето, когда ситуация на Балканах была такой, что лучше просто не придумаешь, а друг Петюня все тянул и мешкал, ссылаясь на объективные причины, которые, при всей их объективности и убедительности, не меняли того факта, что оружия не было. Ожидание совершенно измотало Быстрого Стаса, непривыкшего к проволочкам, и звонок Постышева, раздавшийся в тот самый момент, когда он уже утратил всякую надежду, показался ему манной небесной.
Мурашов купил ящик коньяку, подготовил убедительно выглядевшие сертификаты о переводе денег, которых у него никогда не было, в три различных швейцарских банка, накрыл стол и стал ждать, утешая себя тем, что на этот раз ожидание будет недолгим.
Когда курьер от Постышева не прибыл в назначенный срок, Быстрый Стас не стал звонить в Москву. Телефонные переговоры с этим мерзавцем надоели ему до смерти, да и потом, что скажешь по телефону? Эзопов язык — вещь достаточно емкая, но Мурашову хотелось взять старого друга за грудки и сказать ему без намеков, со всей партийной прямотой: "Мне нужно оружие.
