Книга Московские французы в 1812 году. От московского пожара до Березины - Софи Аскиноф

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51

На сей раз казалось, что наполеоновское царствование закончилось навсегда! После тринадцати лет отсутствия Домерги ступили на французскую землю. Они отплыли из порта Гамбурга 2/14 сентября 1815 года и через десять дней прибыли в Гавр. Оттуда они быстро добрались до Парижа, где жила мать Армана Домерга. Встреча получилась волнительной, с криками и слезами. Артист не без гнева узнал, что знаменитый Ростопчин уже живет в Париже, где нашел убежище и покровительство. Он прожил там несколько лет, а умер в 1826 году в Москве. Что сказать? Что делать? Таков ход истории! В конце концов, проявив мудрость и величие души, Арман Домерг решил не возвращаться мыслями к страшному прошлому, а жить… жить для жены и сына. «Одним словом, чего ради восставать против прошлого? Я перенес ссылку и страдания в ней, это правда. И что же? Многие отправились в ссылку и не вернулись оттуда!» Этими словами заканчивается книга, написанная московским французом после многих лет, прожитых им в России. В Париже он поселился с семьей в доме номер двадцать шесть по улице Пти-Льон-Сен-Совер, в простонародном квартале в центре города248, и представлялся «драматическим артистом». Со временем он оставил артистическую карьеру и стал «театральным обозревателем». Он переехал в дом номер двадцать девять по улице Пти-Карро в том же квартале. Там 11 декабря 1837 года умерла его жена Лизелотта, родившая ему пятерых детей. В 1839 году, в возрасте 57 лет, Домерг снова женился на Луизе-Анне-Виржини Поммерей, работавшей буфетчицей. 15 января 1841 года артист умер в своей парижской квартире, прожив весьма насыщенную жизнь.

Со смертью аббата Сюррюга, возвращением к делам шевалье д’Изарна и отъездом во Францию Луизы Фюзий и Армана Домерга связанная с войной страница истории французской колонии в Москве окончательно закрывается. Наши четыре свидетеля рассказали, как их соотечественники, оказавшиеся в России, жили и страдали в 1812 году. Они свидетельствовали от имени всех, кто остался в тени, молчании и страхе, от имени всех, кто не смог или не пожелал оставить свои свидетельства. Много лет спустя, в 1892 году, французский путешественник Арман Сильвестр с волнением открыл для себя огромный город – Москву. С его губ сорвалось восторженное приветствие городу царей, который Наполеон пытался уничтожить в начале XIX века:249

Москва, священный город с золотыми куполами,

Мать верующих, сестра Вечного города,

Москва, бастион права, стоящий на пути роковых завоевателей!

О стены твоего Кремля, красные, словно стол для разделки мяса,

Разбился наш орел и сломал себе крылья,

Он почувствовал, как солнце умирает в его глазах,

Точно тьма ночи затемняет кристалл.

Твои дымящиеся руки удушили нашу славу,

У подножья твоих дворцов остались наши трофеи,

И наши побежденные пушки мирно дремлют.

И пусть ты стала для нас полем смерти,

От всего моего французского сердца к твоим священным стенам,

К небесам возносится крик о прощении!

Ave Москва!

Накануне заключения франко-руского союза 1893 года A. Сильвестр призвал к примирению и искуплению. Конечно, и через восемьдесят лет после пожара в словах поэта чувствовалось волнение, но волнение, ослабленное временем и перипетиями истории. Речь шла не о том, чтобы забыть 1812 год, а скорее о том, чтобы навсегда закрыть эту драматическую страницу франко-русских отношений, и сделать это с восхищенным приветствием, полным надежды на будущее: «Ave Москва!» – «Приветствую тебя, Москва!».

Да, «Ave Москва» – такой привет, несомненно, будут произносить на протяжении многих десятилетий многочисленные французы, поселяющиеся в этом огромном деловом городе, амбициозном и гостеприимном к иностранцам. В 1830 году Э. Дюпре де Сен-Мор писал: «После 1815 года колония понемногу возродилась; ваши соотечественники нашли приют на еще теплом пепле великой Москвы. Их не обвиняли, им не говорили: «Если это сделал не ты, так твои братья». Сегодня четыре тысячи французов мирно занимаются промышленностью и финансовыми операциями на берегах Москвы-реки, под покровительством правительства, защищающего их так, словно они являются для него родными»250.

«Приветствую тебя, Москва!», «Ave Москва!» – с уверенностью повторяла эта новая французская колония, которая, по меньшей мере, до 1917 года создавала на русской земле другую историю, о которой, возможно, когда-нибудь тоже будет написана отдельная книга…

С. А.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51