— Не бойся…
Обращалась она к канарейке, но Якоб неожиданно снова улыбнулся и прошептал: «Спасибо». Птица опустилась на железную жердочку, рассекавшую «клетку» посередине. Мальчик украдкой покосился на Бродячего. Но Людовик лишь скрестил на груди руки, наблюдая за правителем Тирии. Поймав взгляд Тео, принц шепотом ответил на незаданный вопрос:
— Это и есть его сердце. И никто, кроме моей Баки, не может его успокоить.
— Идемте. — Якоб снова посмотрел на стоявших в нерешительности Тони и Ваниллу. — Я плохой хозяин, нельзя так долго держать гостей на улице.
Бэки подошла к мужу и взяла его под руку. Тео опять перевел взгляд на птицу и неожиданно поймал себя на странной мысли: канарейка ему о ком-то напоминала. Она была необычной. Совсем не такой лимонно-желтой, как земные птицы той же породы, а странного теплого оттенка, оттенка цветочного меда или янтаря из карьеров Тони. Мальчик потер лоб, пытаясь вспомнить, где еще он мог видеть такой цвет, но так и не смог. И решил на время выкинуть странные совпадения из головы.
* * *
Через полчаса все они уже сидели в мрачном обеденном зале, за широким столом из темного дерева. Тео почему-то ожидал, что даже еда окажется черной. Но запеченное в сыре мясо покрывала золотистая корочка, овощи и фрукты были привычных ярких цветов, хлеб — белым, а вода в высоком стеклянном графине — прозрачной.
Ванилла Калиострова подошла к окну и раздвинула занавески, впустив в зал больше света. Вернувшись, поинтересовалась:
— Надеюсь, вы не против, Якоб? Я предпочитаю хоть немного видеть то, что ем.
— Конечно. Вы вольны делать все, что угодно, пока вы здесь. И не стесняйтесь есть, ведь здесь лишь я уже много лет лишен этой простой радости.
Тео невольно поежился, вновь представив, каково это — ощущать внутри только пустоту и хлопанье крыльев маленькой птицы. Малоприятные размышления прервал Людовик Бродячий:
— Вы очень любезны. И значит, вы разрешаете задавать вам любые вопросы?
— Конечно, мой друг, я ничего не скрываю. Вас что-то интересует?
— Способы, которыми вы боретесь со стеклянными вихрями. — Принц отпил вина, не сводя глаз с правителя Тирии.
Тот пожал плечами:
— Катакомбы. Мы вырыли их прямо под улицами сотни лет назад. И как только пески пересекают наши границы, смотровые через совиную тревогу оповещают градоначальников. Люди обычно успевают спрятаться.
— Совиную тревогу? — с невольным любопытством переспросил Тео. — Что это значит?
— Совы очень хорошо слышат, — ответил Якоб. — Поэтому смотровые приручают этих птиц. Они улавливают шорохи песчинок и свист ветра, когда вихри в пустынях только образуются, а дюны сдвигаются с мест. Птицы начинают волноваться, смотровые выпускают их, и совы летят в самое безопасное место — к Золотой Башне. Люди видят их и понимают, что надо прятаться. В деревнях катакомбы тоже есть — чтобы люди могли спасти свой скот. Правда, случается так, что крестьяне теряют урожай… но многие уже приучились, уходя, накрывать посевы какой-нибудь тканью, а возвращаясь, разбивать стекло. Так что в последние годы мы справляемся с маленькими потерями. — Он вздохнул.
— Какая сложная система. Достойная правителя, любящего свой народ, — уважительно заметил Тони Золотой Глаз. — Вы долго все это придумывали?
— Не очень, — покачал головой Якоб. — У нас плохо с науками, к сожалению, даже читать умеют далеко не все. Поэтому мы всегда учимся на собственных ошибках.
— Разумная позиция, — кивнул Людовик. — А вы никогда не задумывались, почему именно ваша страна так страдает от песчаных вихрей?
Якоб Крейв нахмурился и перевел взгляд на свою левую руку — на мизинце поблескивал массивный перстень с черным камнем. Некоторое время король молчал, обдумывая ответ, потом с расстановкой произнес:
— На все божья воля, Людовик. Возможно, это наказание за мои старые грехи. Думаю, именно этого вы и ожидали. Хотя… зная ваше прошлое, я удивляюсь, что Бог таким же образом не наказал вас или не придумал вам что-нибудь еще более страшное.
Над столом повисло молчание. Людовик Бродячий и король Якоб смотрели друг другу в глаза — поединок длился около полуминуты. Никто не уступил. Тогда проблему решила Ванилла — взяв со стола опустевший графин, она уронила его на каменный пол. Звон осколков заставил всех вздрогнуть и повернуться к ней.
— Простите, господа. — Женщина усмехнулась. — Но мне кажется, вы несколько увлеклись выяснением отношений в песочнице. Надеюсь, осколки уберут. Кто-нибудь, кроме меня, хочет курить?
— Я, моя мадонна, — улыбнулся ей Тони Золотой Глаз, вынимая из кармана коробку сигар. — Вы не против хорошего табака? Позвольте, я вам помогу.
Он чиркнул зажигалкой, давая ей прикурить, потом затянулся сам и слегка откинулся на спинку стула. Обвел спокойным, холодным взглядом всех присутствующих и обратился к Якобу:
— Знаете, я ценю ваше гостеприимство и вашу поистине сицилийскую щедрость, мой мрачный друг, но мне кажется, вы слишком многое позволяете тем, кому, — теперь он на миг задержался взором на лице Людовика, — ничего не должны и кто по каким-то причинам начинает мнить себя вожаком.
— Ничего такого я не подразумевал, — столь же холодно парировал Людовик. — Я лишь пытаюсь разобраться в причинах наших… в том числе и ваших, дон Золотой Глаз, проблем. Если у вас уже есть готовое решение, я буду рад выслушать его прямо сейчас.
— К сожалению, — Тони прищурился, — плана у меня нет. И я считаю самым лучшим вариантом как можно быстрее отправиться к императору-механику Эльзевиру, у которого наверняка этот план уже есть, ибо всякий раз при малейшей проблеме лично я обращаюсь именно к нему. Не могу сказать, что это сильно мне по душе, но кажется, ничего другого никто предложить не может, а время дорого.
— В этом вы правы, — примирительно отозвался Людовик, хотя по его сжавшейся в кулак руке Тео понял, что принц едва сдерживает злость. — Простите меня, если я проявил неучтивость. — Людовик снова посмотрел на Якоба. — И позвольте мне спросить вас еще кое о чем.
— Конечно, — устало отозвался тот, потирая лоб. — Только не надо ссориться, я вас прошу.
— Что насчет… того светловолосого пирата на летучем корабле? Он тоже доставляет вам проблемы?
Якоб неожиданно побледнел, но почти сразу Тео понял, что причина этой бледности не в смятении от вопроса. Канарейка снова проснулась и начала метаться. Все тут же замолчали, наблюдая за ней — теплый желтый комочек перьев невольно притягивал взгляды. А король Тирии опять посмотрел на свое черное кольцо. Потом снял со спинки стула мантию и закутался в нее, спрятав птицу от чужих глаз.
— Да… довольно часто. Он жжет наши поля, стреляет из пушек по городским башням, пугает детей… но нам никогда не удавалось его поймать. А почему вы о нем спрашиваете?
— Потому что в каком-то смысле, — Бродячий усмехнулся, — он десятый правитель, хоть и без своего государства. Вернее, его государство — небо. Не согласны?
