Вытащив подзорную трубу, Олег пристально осмотрел все подходы, стараясь не маячить особо.
С внешней стороны, у подножия отвесных скал тянулся довольно широкий уступ.
Он уходил в сторону, сменяясь пологим травянистым откосом.
Испанцы на уступ даже не глядели, они были уверены, что корсары летать не умеют.
Два отряда уже располагались лагерем, вернее, лагерями — лансерос ставили шатры прямо напротив прохода в верхнюю долину, а бивак у солдат де Иельвы располагался чуть в стороне.
И это тоже было правильно.
Если корсары кинутся в атаку, лансерос встретят их залпом в лоб, а солдаты обстреляют с фланга…
— Хорошо устроились, — сказал Быков, подползая и плюхаясь на живот рядом с Олегом.
— Не высовывайся, — остерёг его Сухов, — я не хочу привлекать их внимание к скалам. Пусть думают, что и отсюда они отвесны.
— Ты что-то задумал? — быстро спросил его Яр.
— Доля моя такая, — усмехнулся Олег, — задумывать. Хиали!
Кариб подполз, двигаясь как ящерица.
— Ты у нас самый зоркий, тебе моя труба не нужна. Глянь. Видишь во-он ту рощицу?
— Моя видеть, — кивнул индеец. — Которая полосой?
— Да. За ней луг, там пасутся кони испанцев. Если, когда стемнеет, пройти по этому уступу во-он до того края, спуститься и двинуть через рощицу, в лагере нас никто не заметит — уступ высоко, а огонь костров близко.
— Сначала надо, конечно же, спуститься, — резонно заметил Акимов.
— И ты тут? Всё верно. Только зачем же у нас «на балансе» аж две кожаные риаты? В них, в каждой футов по семьдесят[39]как минимум, а тут до земли… ну пятьдесят будет. Это самое… Короче, как стемнеет, опускаем вниз троих-четверых, вместе с Хиали. Ты, — обратился Олег к карибу, — поведёшь их на луг. Ваша задача — убрать часовых, стерегущих лошадей. Потом спустятся все остальные, по очереди принимая груз, — каждый потащит своё седло, оружие и часть добычи.
— А наши лошади? — нахмурился де Жюссак.
— А лошади испанцев на что? — парировал Олег. — Оседлаем их породистых, а мустангов оставим. Ну-у не совсем… Я и Шанго уйдём последними — через проход…
Сухов коротко изложил свой план, и Виктор выдохнул:
— Шикарно! Только вас же и убить могут!
Олег пожал плечами:
— Могут…
Подумаешь, дескать, невидаль какая. На войне как на войне…
В тропиках темнеет быстро — натикало шесть часов — и всё, будто кто свет выключил над Эспаньолой.
Подождав ещё немного, Сухов объявил «тихий прорыв».
Самую длинную риату надёжно закрепили, и Хиали с подручными скользнул за край пропасти.
Вот дёрнулся кожаный трос, и вниз полезли мушкетёры.
И началось весьма и весьма муторное занятие — трое или четверо корсаров спускались вниз, на уступ, товарищи спускали им в руки сёдла, оружие и прочий груз.
Тройка или четвёрка уходила в ночь, спускались ещё трое-четверо, и весь процесс повторялся.
Следовало поспешать, скоро обещала выглянуть луна, но и торопиться со спуском не следовало, можно было ушибиться…
…Последними спускались Быков и Диего Мулат.
— Смотри, — проворчал Яр, — не балуйся, не зли испанских дядей, а то понаделают в тебе дырок…
— Уговорил, — улыбнулся Олег, — я буду примерным мальчиком. Давай топай отсюда. И не забудьте подать сигнал!
— Обязательно, командор, — кивнул Диего. — Ты… это… ну, в общем… Ну ты понял!
— Топай-топай…
Проводив друзей, Сухов вздохнул:
— Ну что, Шанго, ждём.
— Ждём, Оле.
Ожидание не затянулось.
Сколько ни вслушивался Олег, никакой стрельбы так и не услыхал.
Неразличимый гомон накатывал со стороны испанских лагерей, доносились отдельные вопли и взрывы хохота.
«Веселитесь, веселитесь…»
— Огонь! — встрепенулся Шанго. — Я видел огонь! Там!
Сухов всмотрелся. И впрямь!
На далёком склоне, южном склоне Круглой долины, затрепетал огонёк.
Потом ещё один, рядом. Они горели, словно два глаза неведомого чудовища.
Вряд ли испанцам они были видны — деревья застили им обзор, а вот скалы поднимались выше леса.
— Слава богу, — вздохнул Олег облегчённо, — все живы-здоровы и верхом. Остаётся только нам к ним присоединиться…
А вот это было гораздо сложнее. Но попробовать-то можно?
— Где сухая трава? — спросил командор.
— Вот и вот. Много!
— Скручивай такие снопики, что ли, а я пока разожгу костерок…
Сухов замыслил устроить стампиду.
Обычно этот фокус проделывают со стадом коров — напугают животных криками, выстрелами и огнём, и те, мыча от ужаса, скачут галопом, сметая всё на своём пути.
Коров под рукою не было, зато имелся табун мустангов, а эти от природы пугливы.
Вскочив на своих коней, единственных нерассёдлан-ных, Олег с Шанго переглянулись.
— Это самое… Начали! — скомандовал Сухов, и чернокожий взревел во всю мощь своих необъятных лёгких.
Выстрелив из флинтлока, Олег добавил пальбой из пуфферов, а потом в ход пошла горящая трава.
Мустанги словно с ума сошли — мечась, храпя, издавая дикое ржание, они кинулись к единственному выходу из западни, благо взошла луна и осветила путь.
И вот четыре с лишним сотни обезумевших лошадей лавиной вынеслись в Круглую долину.
Испанцы, не ожидавшие, что корсары пойдут на прорыв ночью, малость замешкались, но мушкеты похватали быстро.
Однако кони были ещё быстрей…
Животные, невзвидя света, мчались прямо на лагерь лансерос. Человек двадцать испанцев всё-таки выстрелили, но большая часть бросилась врассыпную, спасаясь от копыт.
Отбежав, они открыли огонь, ещё сильнее пугая мустангов, иные из коней уже визжали, несясь в ночь ополоумевшим комком мышц.
Стройным залпом встретили табун солдаты де Иельвы.
Наверное, с десяток мустангов покатились по траве, окончательно сводя с ума остальных.
Спасаясь от обстрела, Олег перевесился на бок, прячась за конём. Может, пуля шальная и просвистела над ним, да только как узнать об этом в таком-то гаме?
Табун прошёлся по лагерю живым катком, топча костры, палатки, людей.
Всё произошло так быстро, что Сухов и не заметил, как опасное скопище людей осталось у него за спиной.
