— Ребекка, не обижайся на него, — сказала она. — Он делает для нее все возможное. И я тоже.
— Я не обижаюсь, — ответила Ребекка, не задумываясь над тем, что сказала явную ложь.
— Понимаешь, мы были вынуждены увезти Терезу из Сан-Франциско, чтобы защитить ее. Папа очень переживает. Хочет оградить ее от малейшей опасности.
— Опасности? В Урбино?
— Это трудно объяснить, — сказала Девон, качая белокурой головой.
— А ты попытайся, — предложила Ребекка. — Что там такое произошло в Сан-Франциско?
— Какая тебе разница, что там произошло? — ответила Девон вопросом на вопрос и вышла.
Ребекка чувствовала себя так, словно собралась перейти реку вброд, прошла примерно треть пути и вдруг обнаружила, что дальше с каждым шагом вода становится все глубже, а течение все сильнее.
Что делать? Повернуть назад? Продолжать идти вперед, не обращая внимания на течение? Пусть будет что будет?
Поставив лингвини на маленький огонь, она пошла к Терезе. Та лежала на постели в своей обычной позе и читала. Шторы задернуты, вокруг беспорядок.
— Было у тебя на уме что-то другое, кроме того, чтобы просто съездить со мной в город? — спросила Ребекка.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отозвалась Тереза, не отрываясь от чтения.
— Твой отец боится, как бы ты не сбежала.
Тереза подняла голову. Ее лицо было, как всегда, невеселым, но после стрижки у Марчетты она выглядела в сто раз лучше.
— Он накричал на тебя?
— Нет, он все время мило шутил и был очень обходительным, — мрачно сказала Ребекка.
— Не обижайся.
— Тереза, ты поставила меня в дурацкое положение. Понимаешь, когда мне дают взбучку, я от этого удовольствия не получаю. Я могу тебе помочь и очень хочу, но для этого ты не должна меня обманывать. Неужели ты хочешь, чтобы я относилась к тебе, как и они?
— То есть как?
— Как к человеку, которому нельзя доверять.
Тереза вдруг рассмеялась. Ребекка еще не слышала, как она смеется. Это был тихий, невеселый смех.
— А мне наплевать на ваше доверие.
— И ты согласна прожить в тюрьме всю свою жизнь?
Тереза напряглась. Вспомнив о недавнем инциденте, Ребекка похолодела.
— Я не понимаю, о чем ты?
— Этот дом для тебя вроде тюрьмы, — сказала Ребекка. — Отец и сестра считают, что тебя следует держать взаперти. Я же нахожу это ужасным. И не могу поверить, что тебе это может нравиться.
Глаза Терезы насторожились.
— Пусть лучше это делают мои близкие, чем какой-нибудь подонок в белом халате.
Ребекка села на постель.
— Откуда у тебя такое предубеждение против людей в белых халатах? Почему не позволить им помочь? — Она увидела, что лицо Терезы напряглось еще сильнее, но решила продолжить нажим. — Разве это выход, убегать от своих проблем? Они тебя все равно догонят и окажутся еще болезненнее, чем прежде. Надо найти в себе мужество повернуться к ним лицом.
Тереза натянула одеяло на колени и крепко обхватила их худыми руками.
— Папа не позволит им запереть меня в клетку.
— Ты начиталась Диккенса, — мягко произнесла Ребекка. — Детей больше не запирают в клетку.
— Неужели? А почему, ты думаешь, мы приехали сюда?
— Понятия не имею.
— Потому что я убила свою мать.
У Ребекки перехватило дыхание. Она взяла девочку за руку.
— Тереза, я не могу поверить в такое!
— Зато все остальные верят.
— Кто именно?
— Полиция, разные педагоги, психиатры, судьи. В общем, все остальные, кроме, наверное, тебя. Я думаю, папа и Девон тоже в это верят. А эти люди в белых халатах, у них только одно на уме — залезть мне в душу и выковырять оттуда маленькие страшные секреты. Они уверены, что эти секреты там у меня есть. Они вообще думают, что знают все. — Тереза говорила очень быстро, почти бессвязно, ее тело трепетало. Ребекка напряглась, страшась, что снова случится припадок.
— Тереза, послушай меня, — сказала она тихо. — Ты что, действительно помнишь, как убивала свою мать, или тебе это вдолбили в голову?
— Не знаю. — Тереза дрожала, вцепившись пальцами в колени. — Если бы знала, то, наверное, была бы здоровой. Верно? Но я не знаю. Поэтому меня и считают сумасшедшей.
— Ерунда какая-то, — в отчаянии простонала Ребекка. — Если ты не сделала ничего дурного, тебе не нужно никого бояться. Но если ты чувствуешь, что сделала, тогда тебе нужна помощь. Единственный выход — повернуться лицом к проблеме.
— Ты оттуда? — тихо спросила Тереза, пристально глядя на Ребекку.
— Ты имеешь в виду, из тех, кто хочет запереть тебя в клетку? Нет, Тереза, я не оттуда.
— Ты обманула папу, рассказала ему о себе неправду. Девон говорит, что ты переодетая полицейская.
Врать было нельзя, Ребекка это чувствовала. Она выдавила из себя слабый смешок.
— Ничего похожего. По правде говоря, я не очень-то сильно отличаюсь от тебя. У меня тоже имеются кое-какие проблемы, от которых я убегаю.
— Папа именно так и сказал.
— Твой отец очень проницателен.
— И что это за проблемы?
— Скажу позже, не сейчас. Но расскажу обязательно. Обстаю тебе.
— Но хотя бы с чем они связаны?
Ребекка протянула руку и кончиками пальцев коснулась теки Терезы. Кожа девочки была гладкая, как лепесток розы.
— С личной жизнью. И вся моя беда в том, что я вовремя не повернулась к этой проблеме лицом. Дело в том, что много лет назад я совершила ужасную ошибку. Теперь вот нашла в себе мужество попытаться как-то ее исправить. Но чувствую, что это будет не легко.
— А разве что-нибудь бывает легко, — устало проговорила Тереза. Ее тело медленно расслаблялось. Видя, что девочка немного успокоилась, Ребекка наклонилась и легко поцеловала ее в лоб.
— Насчет меня не беспокойся, Тереза. Я не сделаю ничего, что причинило бы тебе страдания. Никогда. Клянусь в этом. Единственное, о чем я прошу, это доверие.
— Я себе самой не доверяю. Так что у меня вряд ли будет хорошо получаться доверять кому-либо.
— Ладно, — сказала Ребекка после паузы. — Я рада, что мы смогли поговорить. — Она поднялась, понимая, что и так уже для первого раза сказала Терезе слишком много.
Спустившись вниз, Ребекка зашла в комнату для стирки. Она не любила стирать вручную, но теперь пришлось. Везде в доме уже была сделана электропроводка, всюду поставлены розетки, а под потолком прикреплены аккуратные лампы дневного света, но без подачи электричества все это не имело смысла.
