– Пустяки, милый. О-о, как хорошо!
Она замолчала, поглощенная захлестывающими ее чувствами. Вскоре она изогнулась, вцепившись ногтями в его спину.
Когда ее возбуждение достигло вершины, Кэт приподнялась, прижимаясь к нему все крепче, пока Кленденнинг не догнал ее в вихре наслаждения.
Некоторое время он лежал сверху, потом оторвался от нее и лег рядом. Его грудь вздымалась, сердце бешено билось. Кэт прильнула к нему и коснулась его губ нежными пальчиками.
– Знаешь, что такое для меня эти восемь месяцев? Я никогда еще не говорила с тобой об этом, потому чт» я не из тех женщин, у которых что на уме, то и на языке. Я уже думала, что так и останусь язвительной, толстокожей старой девой, когда в моей жизни неожиданно появился ты. Ты принес мне любовь и взаимопонимание, с тобой моя жизнь обрела смысл. А так была бы я немного сумасшедшей хозяйкой конюшни, пока не состарилась. Он смутился и грубовато ответил:
– Я не единственный мужчина в мире, Кэт. С другим у тебя случилось бы то же самое..
– Сомневаюсь. Не уверена, что мне удалось бы воспитать кого-нибудь так, чтобы он мне полностью подходил, – сказала она уже мягче.
Кленденнинг не обиделся. Он уже привык к ее своеобразному чувству юмора. С притворным гневом он прорычал:
Она расхохоталась и ласково провела по его губам кончиком языка.
Глава 16
В новом бледно-золотом, под цвет волос, платье Серена лучилась от счастья. Сегодня они с Даррелом впервые позвали гостей на грандиозный обед и бал. Все было настолько ослепительно, что чувство некоторой нереальности происходящего не покидало ее. Пришли все приглашенные, никто не отказался. Огромную гостиную в особняке на Ноб-Хилл Серена украсила по собственному вкусу.
Она взяла себе в помощь торговца цветами, и вместе они превратили столовую в подобие волшебной страны. Эркеры стали похожи на оранжереи. Она придумала расположить за окнами большие зеркала. Листва отражалась в них, и создавалось впечатление, что в нишах расположены небольшие сады. У первого окна росли апельсиновые деревья. У второго располагался небольшой лес из тропических пальм, грациозно склонившихся над богато украшенным ковром. Эркер третьего окна занимали всевозможные папоротники. Рядом, в зале для танцев, пока джентльмены и леди обедали, струнный квартет услаждал их слух легкой, ненавязчивой музыкой.
Серена придумала еще одну интересную деталь. Рассаживаясь, гости находили на столе полированную табличку с изящной гравировкой, изготовленной из здешнего серебра. На лицевой стороне красовалась надпись: «Даррел Квик с друзьями рады приветствовать вас у себя на балу. 15 декабря 1864 года. Сан-Франциско». А на другой стороне специально приглашенным для этого случая французским шеф-поваром было указано меню на французском языке. Каждая такая пластинка обошлась в сорок долларов, и гости унесли их с собой – на память.
Серена долго колебалась, прежде чем рассказать об этом Даррелу.
Даррел осмотрел пластинки и счет молча, затем поднял на нее недоуменный взгляд, потом снова склонился над пластинками. Наконец он отложил их в сторону и, подняв брови, обратился к девушке:
– Серена...
– Я знаю, что ты скажешь, – торопливо проговорила она. – Слишком дорого, да? Тан Пин уже ругала меня. Не знаю, о чем я думала... Забудь об этом!
Неожиданно он расхохотался и смеялся до слез, до полного изнеможения.
– Ладно, дай же мне сказать! Я предоставил тебе полную свободу, трать сколько хочешь. Но должен заметить, ты все делаешь с отменным вкусом! Что за черт! Давай разоримся! Зато я запомню это на всю жизнь. И думаю, в Сан-Франциско будут обсуждать эту новость не одну неделю!
– Ты уверен, что это годится? – Серена все еще сомневалась.
– Я же сказал – да!
– Но если вдуматься, это ужасно расточительно и... как-то вызывающе, словно мы сорим деньгами...
– Конечно, это расточительно! Мы живем в век расточительности! Все вокруг сорят деньгами. Это именно то, чего ожидают от карточного игрока. А с другой стороны, – он ухмыльнулся, – это будет хорошей рекламой. В мой игорный дом потянутся любопытные. – Даррел подмигнул ей. – Когда у тебя есть деньги – или предполагается, что они у тебя есть, – известие об этом облетает весь город. Люди сплетничают просто так, без всякого злого умысла. Поэтому я не удивлюсь, если некоторые из мужчин сделают тебе любопытные предложения.
В этом он оказался прав. Когда гости встали из-за стола, часть из них отправились танцевать в зал. Даррел был прекрасным танцором. Серена, будучи достаточно неопытной в танцах, чувствовала себя неловкой и неуклюжей, когда он небрежно вел ее по блестящему паркету.
После первого танца он с легким поклоном отступил назад и негромко произнес:
– А теперь я предоставляю тебя на милость присутствующих кавалеров.
– Не бросай меня, Даррел! – испуганно сказала она. – Я ужасно танцую, ты же видел. И я не знаю, о чем с ними говорить!
– Они не обратят внимания на то, как ты танцуешь, – ответил он, забавляясь. – А говорить будут сами... Главное – ты прекрасно выглядишь. Просто слушай их и кивай время от времени...
Серена танцевала, пока не устала. Она действительно получила два неприличных предложения. Еще несколько мужчин пытались ласкать ее во время танца. Один из них даже ущипнул ее. Но она только смеялась и отвергала все предложения.
Последние гости уезжали далеко за полночь. Даррел с Сереной стояли в дверях, провожая их.
– Ну как тебе понравилось?
– О, Даррел! Спасибо! – Она обвила его шею руками и поцеловала. – Я на всю жизнь запомню эту ночь!
Даррел как-то слышал выражение «звезды сияют в глазах», но всегда считал это романтической ерундой. Теперь ему пришлось изменить мнение. Если о ком-нибудь можно было сказать, что у него в глазах сияют звезды, то это о девушке, стоящей рядом.
– Забыл сказать тебе, – проговорил Даррел. – Я взял два билета в оперный театр на следующую неделю. Поет Аделина Пэтти. Пришло время, как говорится, выйти в свет.
– Ты думаешь, все пройдет нормально?
– А что может случиться? Не будешь же ты все время прятаться. – Он сжал ее руку. – Я буду с тобой. И позабочусь, чтобы никто не причинил тебе вреда, дорогая.
Они вошли в спальню.
Серена, отступив, дважды повернулась перед ним.
– Тебе нравится платье?
– Очень, – серьезно ответил он. – И всем гостям тоже понравилось. Ты была сегодня королевой бала, дорогая. Для олеры мы можем купить еще одно, такое же великолепное.
Они разделись и медленно и нежно занялись любовью.
