В такой ранний час участок еще не открылся для посетителей, поэтому, когда раздался звонок в дверь, шериф недовольно пробурчал:
– Ну кого там еще нелегкая принесла ни свет ни заря? – Поднимаясь из-за стола, он бросил в сторону Коула: – Не вздумай сделать ход, пока я не вернусь, я помню расположение фигур.
Когда шериф вышел, Коул с облегчением вздохнул. Играть в шахматы через решетку, да еще и в наручниках – занятие не из приятных. Он огляделся. Судя по всему, Зак еще спал, Джош в своей камере беспокойно ворочался и кряхтел.
Коула мучило раскаяние за то, что он втянул кузенов в такую переделку. О, как ему не терпелось сомкнуть пальцы на горле дрянной девчонки Мэгги О'Ши! Сейчас бы его не остановило даже, что она дочка его погибшего друга. А он-то, идиот, еще пекся о ее благе, старался помочь, увести с опасного пути! Но нет, на сей раз она зашла слишком далеко!
Дверь участка открылась, и Коул со стоном опустился на стул, чтобы продолжать осточертевшую шахматную партию. Но, увидев вошедшего, тут же вскочил на ноги:
– Дядя Люк!
– Здравствуй, Коул. – Люк Маккензи спокойно кивнул племяннику.
Услышав знакомый голос, Джош в своей камере тоже вскочил на ноги.
– Папа! – радостно воскликнул он.
Голоса разбудили Зака. Спросонья он потряс головой.
– Эй, я действительно вижу то, что вижу? – пробормотал он. – Или я сплю?
– Вообще-то для тебя лучше, если бы ты спал, – ответил сыну Флинт Маккензи. – Какого черта вы натворили?
И тут Коул увидел третьего мужчину – своего отца.
– Здравствуй, сынок, – поприветствовал его Клив Маккензи.
С минуту Коул смотрел на отца с восхищением. Какое достоинство он умел вложить в простое слово – сын. Любовь и гордость переполнили сердце Коула. Он только сейчас понял, как соскучился по отцу за годы своих скитаний по свету. От избытка чувств он готов был разрыдаться, но ведь настоящие мужчины никогда не плачут, так учили его с детства. Неужели обязательно нужно, чтобы случилась какая-то глупая неприятность с Мэгги, чтобы он встретился наконец с отцом?
– Отец, я все могу объяснить!
– Давай позже. Я хочу, чтоб ты знал, что я рад видеть тебя, сынок. Даже через решетку. Мы приехали как только смогли. Дэйв Кинкейд помог нам попасть на ближайший поезд, идущий через Ночес.
– Хорошо иметь родственников – владельцев железной дороги, да, отец? – попытался пошутить Коул. – Как там мама?
– Беспокоится об обоих своих сыновьях. А так все в порядке.
– Есть вести от Джеба?
– Ничего.
Джош в подробностях рассказал, что с ними произошло. После разговора Люк Маккензи отправился за шерифом.
– Шериф Пайк, вы считаете необходимым держать ребят за решеткой?
– Сами подумайте, мистер Маккензи, на них висит обвинение в ограблении и попытке изнасилования.
– Изнасилования?! – хором воскликнули пожилые джентльмены.
– Тут какая-то ошибка, – со спокойной уверенностью в голосе заявил Флинт Маккензи.
Коул, Зак и Джош в один голос поддержали его. Пару минут в офисе шерифа все говорили одновременно, но тут Клив Маккензи громко свистнул, и воцарилась тишина.
– Хватит! – решительно оборвал он. – Мы все взрослые люди, так что не обязательно устраивать детский сад. Давайте спокойно сядем и поговорим. Я уверен, что нам удастся выяснить истину.
– Так нечего выяснять, мистер Маккензи. Я уже понял, что ваш сын – отличный парень. Спокойный, сообразительный, к тому же мастак играть в шахматы, но леди опознала его, так что тут уж ничего не поделаешь.
Флинт, самый горячий из братьев, не мог спокойно слушать, как его сына обвиняют во всех грехах.
– Вы смеетесь, шериф! – воскликнул он. – Хотите, чтобы я поверил, что мой сын – насильник, только потому, что какая-то сумасбродная девчонка нагородила здесь всякой чепухи?
– Она не девчонка, отец, – глухо проговорил Коул. – Женщина.
– Да она бесноватая, – буркнул Зак.
– Шериф, могу ручаться головой, что ни мой сын, ни мои племянники не насильники, – подытожил Люк. – Я бы хотел поговорить с юной леди, которая обвинила их. Возможно, она ошиблась.
– Ну кто там еще? – раздраженно буркнул шериф, когда очередной звонок в дверь возвестил о новом посетителе. – Похоже, жаркий сегодня будет денек. А ведь солнце еще даже и не взошло толком, – пробормотал шериф и отправился открывать дверь.
– Мэгги О'Ши обиделась, что мы разыграли ее. Вот и упекла нас за решетку. Клянусь, я говорю правду.
– Я верю тебе, Коул. Но что за девушка? Та самая О'Ши из Лоуфорда, о которой ты писал нам?
– Ну да, она. Ее отец – мой хороший друг – недавно погиб.
– И назначил тебя ее опекуном. – Коул кивнул.
– А как все-таки обстоит дело с обвинением в изнасиловании? – спросил Флинт.
– Чушь собачья, дядя Флинт. Она, должно быть, прибавила его к другим обвинениям, чтоб они звучали поубедительнее.
– Еще ужаснее, чем обвинение в нападении на дилижанс? – поморщился Люк. – Я хочу серьезно поговорить с этой особой.
Вернулся шериф в сопровождении той самой особы. Все шестеро мужчин в молчании уставились на нее. Наконец Зак прервал всеобщее молчание:
– Спасайся кто может. Беги, отец, нас-то хоть решетки защитят, а вам точно крышка.
– Мэгги, не кажется ли тебе, что ты слишком далеко зашла? Благодаря тебе мы провели ночь в тюрьме.
– Не соизволите ли вы объяснить случившееся, юная леди? – холодно отчеканил Люк Маккензи. – Вы выдвинули более чем серьезные обвинения против молодых людей.
– Они напали на мой дилижанс, – ощетинилась Мэгги.
– Но у нас даже оружия не имелось, отец, – взмолился Джош.
Невозмутимый Люк Маккензи начал терять терпение. Он бросил убийственный взгляд на сына:
– Вы совершили большую глупость, Джош.
– Скажи Коулу, – открестился Джош.
Коул, в свою очередь, тоже начал оправдываться, и вскоре уже трое мужчин за решеткой говорили в один голос. В помещении воцарился невообразимый шум. К тому же Мэгги попыталась объяснить ситуацию их отцам.
Снова они начали говорить все сразу. Мэгги и Коул сцепились в жестокой перепалке, Флинт и Люк сурово выговаривали своим сыновьям, Клив пытался вразумить Баффор-да, а Баффорд, в свою очередь, пытался призвать всех к порядку.
Внезапно раздался резкий свист. В дверях стояла Лайла.
– Эй, что за шум, а драки нет?
– Вас даже на улице слышно, – поддержала ее Глэдис. В узкую каморку при конторе шерифа теперь набилось столько народу, что яблоку негде упасть.
