Уоррик с глухим стоном погрузил пальцы в спутанные рыжие волосы девушки, продолжая целовать ее шею. Она выгнулась всем телом в его объятиях и прижалась затвердевшими сосками к его груди. Охваченная страстью, девушка нагнула голову, нашла его губы и впилась в них. У Уоррика голова пошла кругом от ее волшебного пылкого поцелуя, соблазнительного и многообещающего. Ее язык проник ему в рот и начал творить чудеса. Уоррик погрузился в полузабытье. Он совершенно утратил контроль над собой, и окружающий мир перестал существовать для него. От прикосновений девушки его бросало в жар. Ее упругое нагое тело сводило его с ума. Он жадно ласкал ее, сгорая от желания.
Внезапно она отстранилась и начала быстро раздевать его. Девушка сорвала с него шейный платок, расстегнула жилет и рубашку и стащила их вместе с сюртуком. Уоррик ощутил ласковое дыхание дувшего с моря ветерка и тепло солнечных лучей, падавших на его обнаженный торс. Бриз трепал волосы, упавшие на его влажный лоб. Уоррик нетерпеливо уложил девушку на расстеленную на траве одежду.
Она широко раскинула ноги, не сводя с него пылкого взгляда. Он расстегнул брюки и достал свой затвердевший вздыбленный член. Девушка взяла его в руки, и от ее прикосновений по телу Уоррика пробежала сладкая дрожь.
Уоррик утратил всякую способность мыслить и контролировать себя. Он превратился в сладострастное животное, не имеющее понятия о цивилизованности и галантности. Ему хотелось зарыться в глубины ее тела, войти в нее, наполнить ее собой, стать ее частью. Девушка обвила ногами его бедра и стала покусывать его плечо. Уоррик застонал, охваченный желанием овладеть ею.
Лихорадочно порывшись в кармане расстегнутых брюк, Уоррик достал кондом, который захватил с собой, и надел его. Девушка тихо рассмеялась.
– Зачем такие предосторожности? – спросила она и, не дожидаясь ответа, ввела его член в свое влажное горячее лоно.
Уоррик лишился дара речи от нахлынувших на него острых эмоций. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул их аромат, а потом начал осыпать поцелуями ее лицо, дрожа всем телом. Медленно приподняв ягодицы, он начал делать ритмичные движения. Бедра девушки устремлялись ему навстречу в такт его толчкам. Их тела слились в порыве страсти, превратившись в одно целое. Ногти девушки впились ему в спину, глаза пылали, взор туманился.
Она стонала и хрипела как безумная. Уоррик не узнавал себя, он превратился в настоящего дикаря или, скорее, в зверя, в яростном приступе страсти совокупляющегося со своей самкой. Он прижимал ее к земле, чувствуя, как его разгоряченное потное голое тело припекает солнце и овевает ласковый ветер. Девушка запрокинула голову, ее дыхание стало прерывистым, по телу пробегали судороги. Оно выгнулось в экстазе, а из груди вырвался громкий крик наслаждения.
Сжав зубы, закрыв глаза и впившись ногтями в теплую землю, Уоррик застонал, достигнув апогея страсти.
Уоррик постепенно приходил в себя, чувствуя, как сладкая истома растекается по всему его телу. Яркое солнце в безоблачном небе слепило ему глаза. Уоррик все еще прерывисто дышал, пот струился по его лицу и спине. До его слуха доносились мерный шум прибоя, крики чаек над волнами и шорох травы, в которой играл ветер.
Он все еще лежал на девушке. Приподнявшись на локтях, Уоррик взглянул на нее. Ему хотелось продлить чувство близости с ней.
– Я люблю тебя. – Уоррик прижался горячим лбом к ее щеке. – Но я до сих пор не знаю, как тебя зовут.
Его грудь высоко вздымалась, девушка тоже учащенно и неровно дышала.
Она обвила руками его шею и припала к его губам в страстном и пылком поцелуе.
– Ты не можешь меня любить, – наконец заявила она, отстраняясь от него, и на ее губах заиграла насмешливая улыбка. – Ведь ты ничего обо мне не знаешь.
Ее слова встревожили его. Девушка, должно быть, не испытывала к нему сильных чувств. Он чмокнул ее в кончик носа.
– Я знаю, что ты живешь в домике, окна которого выходят на море. У тебя есть брат по имени Диккен и ослик, который терпеть не может двигаться и, вероятно, хотел бы, чтобы кто-нибудь превратил его в большой валун.
Девушка рассмеялась, и в ее темно-золотистых глазах зажглись лукавые искорки. Уоррик невольно подумал, что никогда в жизни не встречал такую красавицу.
– Я знаю, что ты любишь ощущать солнечный свет, ласкающий твою кожу, – дрогнувшим голосом продолжал он, чувствуя прилив нежности. – Ты – самое прекрасное и свободолюбивое существо на свете.
Девушка перестала улыбаться и теперь задумчиво смотрела на Уоррика.
– И это все, что ты можешь сказать обо мне? – спросила она.
Он скатился с нее, лег рядом и заключил в свои объятия.
– Мне хотелось бы, чтобы ты рассказала о себе.
– Что именно?
– Все, что можешь. – Он убрал со лба упавшие на ее лицо огненные пряди. – Расскажи, откуда ты родом и почему приехала сюда, на Тасманию. Как ты оказалась в маленьком домике на краю света?
Она погладила его по груди, внимательно следя за своими пальцами и стараясь не смотреть на Уоррика.
– Ну хорошо, слушай. Я родилась в Шотландии, в горной местности, в деревушке под названием Стреспей. Когда мне исполнилось тринадцать лет, меня изнасиловал сын местного землевладельца со своими двумя приятелями. Они поймали меня в долине реки и долго забавлялись со мной по очереди.
У Уоррика сжалось сердце.
– О Боже… – прошептал он, сочувственно глядя на нее. Она пожала плечами, но он видел по выражению ее лица, что воспоминания о давних событиях причиняют ей боль.
– Девственность не играет большой роли для простолюдинок. Во всяком случае, ей не придают такого значения, как в вашей среде. Тем не менее мой отец пришел в ярость, когда узнал, что со мной сделали. Он набросился с кулаками на сына землевладельца, у него возникли неприятности, и нас вскоре вынудили уехать из родных мест.
Уоррик провел ладонью по ее плечу, шее и ложбинке груди. Она так прекрасна! Уоррик с ужасом думал о том надругательстве, которое над ней учинили подонки.
– Две мои младшие сестренки умерли на судне по дороге сюда. Мама тоже скончалась во время трудного долгого путешествия. Папа умер два года назад, построив на хуторе наш маленький домик из дикого камня. Мы с Диккеном остались одни на белом свете.
Уоррику впервые в жизни стало совестно. Он жил слишком благополучно по сравнению с несчастной девушкой в огромном доме из четырнадцати комнат, среди мебели из красного дерева, хрусталя и серебра. В его спальне стояла кровать с пуховой периной, висели шелковые портьеры и лежали пушистые ковры. Его обед состоял из четырех блюд и сопровождался большой порцией дорогого бренди.
– Вам, должно быть, трудно живется, – предположил он.
– В настоящее время дела у нас идут неплохо. Мы держим кур и овец, я выращиваю картофель, морковь и другие овощи. Мы обеспечиваем себя едой, и у нас остается еще немного овощей на продажу. Часть урожая я сдаю владельцу продуктовой лавки в Блэкхейвен-Бей. Кроме того, Диккен ловит рыбу, охотится на кенгуру и ставит силки на птиц. Я не жалуюсь на жизнь. Меня в ней все устраивает. Я счастлива.
