Поэтому Дугал решил не рассчитывать на поддержку граждан Ратаркина. Но в то же время публичные приветствия Джудаеля, отвратительные с точки зрения Дугала, могли, по меньшей мере, дать удобное прикрытие изучению возможностей для побега; поскольку внимание всех было сосредоточено на Джудаеле и остальных членах меарской династии, мало кто обращал внимание на Дугала. В толпе на площади было полно гвардейцев, вдоль лестницы собора тоже выстроились солдаты, но ни один из них не был рядом с Дугалом. За порядком следило меньше двух десятков конных рыцарей и солдат, патрулировавших площадь. Два рыцаря осадили своих коней, глядя в сторону собора и только время от времени наблюдая за толпой, остальные конники были на другой стороне площади. Если Дугалу удастся подобраться поближе, чтобы захватить их врасплох и захватить одну из лошадей… Дыша на свои руки, чтобы согреть их, он сделал еще несколько шагов влево, ближе к стражникам, небрежно разглядывая стоящую неподалеку гнедую лошадь, выглядевшую резвой и выносливой. В тот же момент лошадь тряхнула головой и фыркнула, толкая стоявшего по соседству каурого жеребца и пританцовывая, но ее всадник резко обуздал ее. Другой всадник выглядел раздраженным и, дернув за поводья своего коня, что-то тихо говорил своему напарнику, но Дугал не мог слышать слов; когда, наконец, они сумели заставить своих лошадей стоять спокойно, они оказались ближе к Дугалу. Это заставило Дугала задаться вопросом: а вдруг животные каким-то образом почувствовали его внимательный взгляд, но он сразу же отказался от этой мысли. Он умел найти общий язык с лошадьми, но не до такой степени.
На ступенях собора продолжали приветствовать Джудаеля, но многие из меарцев теперь начали приветствовать также и Кайтрину. Из-под своего капюшона Дугал наблюдал, как она радуется их преданности, и мысленно вопрошал: знают ли они о том, что совершают измену, и волнует ли их это. Снова пошел снег. Несмотря на сладость приветствий, они скоро соберутся вместе и пойдут внутрь, а тогда его возможность будет упущена.
Он подкрался чуть ближе к лошадям, изо всех сил стараясь казаться беспечным зевакой, и чуть не подпрыгнул, когда почувствовал как его потянули за правую сторону плаща.
– Ител, становится холодно. Я думаю, что нам надо… О, прошу прощения.
Голос принадлежал Сидане; и, когда он, подавив изначальное желание вырваться, медленно повернулся, он понял, что случилось. На нем был плащ Итела. Он тут же понял, как он может воспользоваться этой ошибкой. Главное, чтобы у него оказалось достаточно времени, чтобы воплотить задуманное.
– Не надо извиняться, любезная сестра, – тихо произнес он, стараясь произносить слова так, как это было принято при дворе, и, взяв ее затянутую в перчатку руку, прижал ее к своим губам. – Вы – единственный человек, сказавший мне сегодня доброе слово, даже если оно предназначалось для кого-то другого.
Она неуверенно моргнула, слишком взволнованная, чтобы убрать свою руку.
– Честно говоря, кузен, я не знала, что Вас тронула наша вежливость. Вчера вечером Вы были вполне веселы, но из-за вина можно и обманщика принять за честного и порядочного человека. Мой отец не был уверен, что Вы чувствуете кровные узы так же хорошо как мы.
Пожав плечами, Дугал отпустил ее руку и поплотнее запахнул плащ, притопывая от холода и вжимаясь под капюшон подобно черепахе.
– Честно говоря, сестра, здесь достаточно холодно и без холода отказа от тебя твоих сородичей. Уехав из земель моего отца, я научился многим реалиям этой жизни. Если мой дядя, ваш отец, может помочь мне при новой власти, то мне надлежит прислушаться к зову крови… а особенно к столь красивой родственнице.
При этих словах ее щеки немного покраснели, но, встретившись с ним глазами, она слегка улыбнулась.
– Вы флиртуете со мной, родственник? – спросила она. – Не забывайте, что мы двоюродные брат и сестра.
Дугал решил не развивать эту тему далее, хотя и позволил себе посмотреть на нее откровенно оценивающе. Усмехнувшись, он пожал плечами и смахнул несколько снежинок с ее капюшона. Она слегка побледнела и подавила нервный смешок, готовая в любой момент сбежать.
– Ч-что Вы делаете? – прошептала она.
– Ну, изображаю родственника, беспокоящегося о том, чтобы Вам было хорошо, моя госпожа, – тихо сказал он. – Разве Вы не жаловались только что на холод?
– Да, холодает.
– Тогда позвольте мне заменить Вам Вашего брата, – сказал он, беря ее за руку и галантно указывая на боковые ворота, которые заодно позволяли ему приблизиться к ничего не подозревающим стражникам. – Я не хочу, чтобы такой прекрасный цветок как моя кузина увял от холода. Мы можем согреться у огня в епископском зале и выпить чего-нибудь горяченького…
Пока они шли, он продолжал скрывать свое лицо капюшоном, якобы от ветра, и, когда он положил руку на засов и умышленно замешкался, возясь с ним, двое конных стражников подъехали ближе, всадник каурого спрыгнул на землю, выражая готовность помочь, поскольку он узнал Сидану и посчитал, что ее богато одетый сопровождающий – это ее венценосный брат. Когда человек оказался между принцессой и мнимым принцем, и склонился к засову, он стал прекрасной мишенью… и, наверное, не успел даже почувствовать лезвие кинжала, который Дугал выхватил из-за голенища стражника и тут же вогнал ему под ребра.
Когда, издав сдавленный хрип, стражник слегка покачнулся, его глаза уже начали стекленеть, и в тот же момент Дугал выхватил из ножен меч стражника и стремительным движением схватил гнедую за поводья, ловким рывком заставив ее упасть на передние колени и выбросить своего незадачливого всадника из седла. Усилие огнем обожгло его ребра, но он, не обращая внимания на боль, вскочил в опустевшее седло гнедой лошади, застонав, когда лошадь, пошатываясь, встала на ноги. Нащупывая ногами стремена, он дал шенкеля. Лошадь заржала и внезапно лягнула гвардейцев, приближавшихся сзади. В конце концов, Сидана закричала.
Он не обратил внимания на ее крик, поскольку все вокруг бежали и тоже кричали, расступаясь перед его напирающей лошадью подобно бурлящей человеческой реке. Прежний седок гнедой лошади попытался схватить поводья, но Дугал поднял лошадь на дыбы и заставил человека отшатнуться – прямо к фыркающему каурому. Дугал безжалостно направил свою лошадь между стражником и своей намеченной жертвой, сбивая стражника с ног прежде, чем тот успел схватить свисавшие поводья какой-нибудь из лошадей. Когда он падал, гнедая попыталась укусить его, и, поднимаясь, он изрыгал проклятья и размахивал кинжалом, стараясь задеть лошадь или всадника.
Стражник, пытаясь поймать каурого, стал звать на помощь. Дугал должен был или остановить его, или отказаться от своей затеи. Он снова не дал стражнику сесть в седло, едва не выпав при этом из седла, и мысленно взмолился, чтобы каурый встал на дыбы. К его удивлению, он так и сделал. Его копыта, опускаясь, отбросили человека прямо под меч Дугала. Кровь брызнула из появившейся на шее стражника дыры в ладонь шириной и окрасила красным взрытый копытами снег, когда тело стражника упало под копыта каурого. Сидана, прижавшись к все еще запертым воротам, смотрела на резню в немом ужасе, когда Дугал подхватил поводья и бешено огляделся вокруг в поисках пути для бегства, заметив, что к нему приближаются гвардейцы и конники, пробирающиеся через толпу. Он подозревал, что большинство из них понятия не имело, кем он был в действительности.
