Вместо этого я начинаю усиленно размышлять над тем, как выбраться из крепости. Пока кто-либо не заинтересовался моей личностью более внимательно. А это случится скоро, ведь мое оружие разительно отличается от всего, чем вооружены солдаты Кощея. Да и одет я не по форме...
Пошатываясь, как для того чтобы придать своей походке нетрезвую расхлябанность, так и по причине общей слабости, я покидаю гостеприимное заведение. Радуясь, что с меня не потребовали платы. Возможно, в этом мире среди профессионалок, так же как и в моем, бытует привычка брать плату наперед. Не хватало только, чтобы меня сейчас задержали как неплатежеспособного. Ведь в таком случае дело кончилось бы не обычным (как это бывает) мордобоем с нанесением телесных повреждений, а чем-то похуже. Вроде ареста с последующим усекновением головы.
Кутаясь в плащ, выхожу из уютного заведения и, завернув за угол, направляюсь к открытым центральным воротам. Машинально глотаю слюну, обильно выделившуюся при обонянии доносящихся ароматов жареной, пареной, тушеной и прочими способами приготовленной снеди. Но, как известно, коммунизм еще нигде не построили (на практике) и поэтому платить не нужно лишь за сыр в мышеловке и мясо в капкане.
Мимо пронеслась запряженная четверкой лошадей карета, заставив пешеходов поспешно уступать дорогу.
Проводив экипаж взглядом, я заинтересовался методом проверки личности курсирующих через ворота людей. В этих краях таможня еще не научилась работать эффективно. В том смысле, что они ограничивались взиманием платы с приезжих купцов, не обыскивая оборванных селян в поисках припрятанной монетки. Разве что какую селяночку слегка прощупают на предмет проноса секретных донесений противника...
Делаю серьезное лицо, запахиваю предварительно надетый наизнанку плащ, чтобы не видны были гарды мечей и нездешней работы кольчуга.
Как мне удалось вчера сохранить свой меч – ума не приложу.
Стражник, преградивший путь огромному, тяжело груженному фургону, сделал знак своему напарнику проверить содержимое окованного медными полосами сундука, служащего по совместительству и скамьей для погонщика. Пухлый торговец с явным отпечатком национальной принадлежности на подобострастном лице поспешил сунуть стражнику подношение. Назвать взяткой такую мелочь не поворачивается язык, у нас за это клизму не поставят, а тут...
Короче, заставу я миновал благополучно, без досмотра и вопросов. Прошел себе, удостоившись мимолетного взгляда.
Приободрившись, я прибавил шагу и едва не попался.
Мне навстречу, горделиво восседая на черном коне, с черным вороном на плече и черным псом, пасти которого позавидовала бы и собака Баскервилей, из-за поворота выехал Чудо-Юдо.
«Попался», – мелькнуло в голове.
Пока что он меня не заметил, но стоит резко развернуться или приблизиться на достаточно короткое расстояние – все. Пиши пропало.
И тут меня осенила спасительная мысль.
В стене узкого тоннеля, из противоположных концов которого навстречу друг другу мы движемся, зияет вход в логово Змея Горыныча. Я должен добраться до него раньше Чуда-Юда, и тогда мне удастся укрыться там до темноты.
Немного ускоряю шаг, но так, чтобы это не бросалось в глаза.
Разделяющее нас с Чудом расстояние сокращается метров до десяти, когда я наконец достигаю входа в пещеру и захожу в нее, чувствуя затылком заинтересованный взгляд.
Затем появляется заинтересованный взгляд и спереди.
– Это я, – на всякий случай говорю я. И добавляю, пока меня не съели: – Пришел выполнить обещание.
– Правда?
Цепь звенит, меня обдает жарким дыханием, которому мятная свежесть не помешала бы.
– Я же обещал.
Несколько шагов в глубь пещеры, прочь из поля зрения Чуда-Юда.
Змей Горыныч вплотную приблизил ко мне свои головы:
– Освобождай.
– Хорошо. А где замок?
– Нет замка.
– Как?
– Сам посмотри. – Горыныч поднимает головы, чтобы я смог рассмотреть стальной обруч, охватывающий среднюю шею.
На ощупь проверяю обруч – ничего, нет замка, лишь толстое кольцо, к которому прикована цепь, ведущая в глубину змеиного логова.
– А там?
– Посмотри сам, – предлагает Горыныч заметно погрустневшим голосом.
Я иду вдоль цепи, перебирая пальцами огромные железные звенья.
– Посвети, – шучу я.
Змей Горыныч шутки не понял. Дыхнул. Язык пламени ударил в стену, осветив вплавленную в монолит скалы цепь.
Огонь погас, зато появился дым – от жара задымился мусор, наваленный на полу пещеры.
– Ну как? – поинтересовался Змей.
– Нужно подумать, – ответил я.
Кто-то постарался, заковывая говорящего трехглавого дракона. Нет чтобы, как в хорошей сказке, повесить пудовый замок, а ключик сунуть под половичок. Ломай теперь из-за них голову!
Перебравшись к ручью, я сел на камень и задумался. Вот только некстати в голову лезут всякие посторонние мысли, да еще и Горыныч сопит как паровоз, томясь ожиданием. Тоже мне – вскормленный в неволе орел молодой.
Но как же я все-таки оказался в борделе? Не святой же дух меня туда перенес?
– Трое-из-Тени, вы где?
– Здесь.
– Рассказывайте.
– Вот так всегда, – проворчал Гнусик, – как что-то нужно, сразу зовет, а как тебе пожалуйста сказать... неблагодарный.
– Ну стресс у него, нервенный, – встал на мою защиту Пусик. – Может, головушкой приложился, пока летел.
– Это вы меня в бордель затянули? – Я завертел головой, пытаясь рассмотреть свою тень, в которой они обитают.
– Вот, я же говорил, – укоризненно сказал Гнусик. – И здесь ворчит. Спасли, а еще и не угодили...
– Да как же не угодили? – воскликнул я. – Вы чудо совершили! Вы же мои ангелы-хранители. Что бы я без вас делал? Пусик, Гнусик, спасибо вам огромное!
– Да чего там, – засмущался Пусик.
Гнусик шмыгнул носом и добавил:
– Всегда рады помочь, так сказать, оказать посильную... в меру возможностей.
– Как же вы вытащили меня?
– Сбросил тебя вражина костлявый со стены, а ты возьми да и отключись. Мы и принялись действовать самостоятельно. Попридержали тело, чтобы о камни не разбилось да на колья не попало.
– Молодцы.
– Затем, отдышавшись (уж больно ты тяжел), сунули меч в ножны и перенесли через ров. Вот где попотеть-то пришлось, насилу управились. Если бы не младшенькая...
– А...
– Это Пусик придумал, – признался Гнусик. – Смотрим – солдаты разврат с девками гулящими чинят. Поупивались, покатом лежат – ну чем не укрытие. Подождали, пока самые выдержанные окосеют да угомонятся, и занесли тебя через окошко, нечего на проезжей части александрийским столбом валяться.
