Потом, шли вверх по другой речушке, впадающей в тот же пруд. Пробирались по логу, на склонах которого, прилепились деревянные домишки.
— Здесь рядом, во-он на той улице, и живёт та самая Надя… — Михаил и Зая сидели, под берёзками, на травянистом взгорке.
— Скорее, был влюблён. Довольно сильно, — он усмехнулся, видя, как Ленка нахмурилась. — Сейчас-то прошло… Тебя встретил, и всё постепенно забыл.
— Хочешь, счас пойду к ней и скажу, что ты мой! — решительно встала Зая.
— Еще чего не хватало! Сиди уж, прижмись… Да не плачь! Люблю ведь. Не веришь, уж, что ли?
— Дак, руку и сердце предложил! Скоро распишемся. Что, еще-то, блин, надо?
2
Михаил дал зарок, что до свадьбы выпивать не будет. Влюблённые, кстати, даже не задумывались, сколько отец вбухал средств на долгожданную женитьбу сына. Что касается Заиных родственников, то они и близко не показывались. Между тем, срок, когда «молодые» должны были расписаться, настал.
Утром «муж», сбегав на рынок, купил огромный букет цветов. Обручальные кольца попросили у родителей. Свадебного платья, как такового, не было, — мать купила Ленке, белый выходной костюм и короткую фату. Туфли одолжили у соседки с улицы. Но имелась иномарка, чтобы везти жениха с невестой в ЗАГС. Это предложил услуги знакомый Михаила, бывший мент, у которого тот брал, когда-то, информации. На роль свидетелей согласились: со стороны жениха — Юрка Волгин, а невесты — Юлька.
Вчетвером сели в машину, — больше никого с ними не было. В ЗАГСе выяснилось, что забыли обручальные кольца! Но на трамвае, примчался Юлькин сын, Серёга — запыхавшись, принёс. Вчетвером, без родственников, и прошли в Зал бракосочетаний. Зазвучала музыка. Обменялись кольцами. Ленку и Михаила объявили мужем и женой.
Потом, по обычаю, проехались по городу. Отпустив иномарку, обнаружили, что потеряли свидетельство о браке! Две случайности сразу, — кольца и свидетельство: неужели, Бог не хотел влюблённых соединить?!..
Гостей собралось, всего-то, человек двадцать. Сергей Николаевич, директор, стал тамадой. А «музыкальное оформление», пришлось взять на себя самому жениху. То есть, был баянистом на собственной свадьбе.
— Горько, горько! — вновь и вновь, поднимали молодых, опустошая рюмки и салатницы. А потом, вышли во двор, где директор затеял с гостями игру в «пробку»: каждый, кому та доставалась, исполнял какой-нибудь номер. Танцевали — до упаду. Что и говорить, весело было, даже чересчур. А Михаил всё налегал и налегал на рябиновую настойку, а затем, и на водку.
— Не пей! — толкали локтем то мать, то тётка. — Постесняйся гостей! Тебе трезвым быть надо, Миша!
Но он не слушал. Спьяну, наговорил Сергею Николаевичу гадостей, и тот, обидевшись, уехал домой…
…На следующее утро, алкаш проснулся, в своей «избе», абсолютно один. Заи не было. Он даже не помнил, — кто и когда, довёл до дома.
— Где Ленка? — постучал к соседям, к Ритке.
— Да на сеновале, жена твоя спит! И ты дрыхнешь, ничего не чуя. Ленка-то, всю ночь, куролесила с верхними. Ох, и дурак же, а!
В душу Михаила, закралась неясная тревога. «Неужели, опять Витька?!» — он направился, бегом, к амбару.
Наверху, на куче сена, распластавшись, спала Зая. Одна… Муж облегченно вздохнул. Но ужасное подозрение не оставляло.
— Вставай, Ленка! Почему дрыхнешь тут, а не в доме? Кто с тобою был?!
Зая, потянувшись, протерла глаза.
— Дак ведь, закрылся изнутри, я попасть и не могла. Пришлось спать здесь.
— Опять ведь врёшь!
— Да ни че не вру! Одна спала, все ужрались. Вечно, что-то мерещится, Отелло, блин! Иди, лучше ко мне…
Днём, с соседями, отправились на Каму купаться. Жара стояла приличная. Набрали спирта, еды. Угощал всех — Михаил.
Зая разделась, оставшись в купальнике. Вошли, по щиколотку, с Юлькой в воду… Какая, всё ж таки, фигурка! Ничего ведь лишнего… Михаил, невольно, залюбовался женой, гордясь тем, что она теперь, в его власти, — узаконенная браком, его Красота. Пусть мужики завидуют… Вон, как жадно поглядывает Витька!.. Но неужели, между ними есть связь?!
Под палящим солнцем, пили спирт. Муж решил, выяснить отношения с соседом.
— Че-то, Витька, часто на жену заглядываешься! Я же видел, как тогда целовались! Смотри, губёнки шибко не раскатывай! А то, как бы, не схлопотать!
— Да ты че, Михаил! Даже не подозревай! — глаза у парня бегали. — Уж на то пошло, — есть же у меня чувиха!
— Лучше не ври. Никого у тебя нет. Не верю… Но я предупредил!..
Под солнцем, от спирта развезло.
— А как, насчет свадебного путешествия? А, молодые? — прикольнул Рашид. — Положено ведь, вроде! И медовый месяц!
— А почему, не тряхнуть стариной? — живо отозвался Михаил. — Можно на природу, на пару дней съездить. Мы, студентами, когда-то на Лобач, — ну, скала такая есть, — ходили. Вот, и отправимся туда! Там речка — Серебряная…
Порешили ехать, с Заей, на Лобач через день, прихватив с собой Андрюху Лосева и Витьку.
3
Электричка до Усть-Пичерти, отправлялась в 11 утра. Сбросив рюкзаки, расположились на скамейке, у путей, с левой стороны вокзала. Зая, не переставая, болтала о том, как здорово, всё-таки, что они поехали на природу. Мужики сдержанно помалкивали. Михаил, правда, увидев рядом одинокого «лимпомпосика», решил, от не хер делать, сыграть на жениных чувствах. Подошел и громко, чтобы Зая слышала, завёл непринуждённый разговор с мадемуазелью, рассыпаясь, как бы, между прочим, в комплиментах.
— А мы вот, решили, встретить вечернюю зарю на лоне… Вам так к лицу, этот загар!
— Тебе че, с женой не сидится?! — прошипела, решительно подошедшая Ленка, испепелив взглядом «соперницу» — Он муж мой, кстати, и нечего лясы точить! Нашлась тоже!..
В электричке, Андрюха Лосев рассказывал о похождениях и драках, когда служил, в танковых войсках, под Челябинском. Витька, которому еще предстояло, тянуть солдатскую лямку, жадно слушал. Михаил, положив голову на колени Заи, растянувшись на скамье, думал о своём.
«Какая же у меня пустая, неинтересная жизнь! По первосигнальному сценарию… Ем, сплю, шоркаю бабу, пьянствую… Ну, устроюсь, скажем, на денежную работу. Ленка родит там, кого-нибудь. И всё? В принципе, как у большинства. Вроде, и не к чему стремиться. Как, всё ж таки, это примитивно, банально… Хотелось бы, жить по-другому, а не выходит. В науке — облом. Думаю, что именно, из-за отсутствия направляющей цели, идеала, я, так сказать, деградирую. Ибо создан Природой для творчества, — то есть, для иной, абсолютно, жизни. А что они, — Ленка, Витька, Андрюха? Им бы, лишь бабки да семейный очаг, и более ничего. Ничего! Животные…».
