дедушкой.
Когда я вышла из ванной, то до меня донесся голос матери:
— Костя, мне так стыдно перед нашей девочкой, — ее голос дрогнул. — Ты все еще собираешься воспользоваться ее свадьбой, чтоб повысить статус?
Я, как и она, ждала, что ответит отец. Ему все еще важно поднять статус? Или мой рассказ растопил толщу льда на его сердце? Хотел ли он вернуть нашу семью? Ведь я единственный их ребенок. Я боялась услышать ответ. Боялась, что это все игра…
— Нина, перестань, — с горечью произнес отец. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я сожалению? Я сожалею… Мне тоже не хватало нашей малышки. И я рад, что она нас не оттолкнула, особенно после ее рассказа. Я даже представить не мог, через что ей пришлось пройти. Моя гордыня разрушила нашу семью. И мне действительно жаль…
Я поджала губы, сдерживая очередной всхлип. Пусть это глупо, пусть неправильно, но в этот момент, после произнесенных слов, я простила своих папу и маму. Может не полностью, может я пожалею об этом, но сейчас я хотела быть рядом с ними. Только решила подойти и обнять родителей, как прозвенел звонок в дверь. Пришлось развернуться и пойти к двери. Два щелчка замком. Сквозняк открытой двери. И маленькие, тонкие ручки обняли меня за талию.
— Мам, представляешь, мы с папой ходили утром в музей с бабочками. Они такие красивые, — Мира подняла голову, чтоб видеть мою реакцию на ее рассказ.
— Ага, а потом мы ходили кататься на коньках, — румяные щечки Рады еще больше округлились от улыбки, глаза блестели от радости.
— Извини, что так долго. Хотел тебя предупредить, но не смог до тебя дозвониться, — Антон всматривался в мое лицо. От него не скрылись покрасневшие глаза и нос. И небольшие красные пятнышки от пролитых слез на щеках. — Что случилось? Почему ты плакала?
Девочки тоже пригляделись, но ничего не стали говорить.
— У нас гости, — голос дрогнул. — Мама с папой приехали.
Недоумение на лице Антона сменилось сперва удивлением, а потом и настороженностью. Рада и Мира тоже удивились и немного стушевались.
— Помощь нужна?
— Нет, самое страшное уже позади. Хочешь чай? Вы ведь тоже давно не виделись.
— Погоди, погоди. Ты просто их простишь? После всего, что было? — В глазах Антона смешались шок и недоумение.
— Не просто. Нам нужно будет время, чтоб догнать все то, что мы пропустили. Но… Я устала тащить эту злость на них. Мне не хватало их поддержки, любви и заботы. Они попросили у меня прощения и готовы работать над восстановлением наших отношений. Поэтому я решила дать нам шанс все исправить. Ты считаешь, что я дура, да?
Тяжелый вздох вышел из его груди. Девочки переводили взгляд с меня на Антона и обратно. Они не понимали, о чем мы говорили. Я никогда не рассказывала, почему бабушка и дедушка не приезжают и не звонят, где они и как они? Для них мои родители были где-то далеко. И папа с мамой на меня обижены из-за плохого поведения.
— София, это твое дело. Но если они опять начнут…
— Думаю, не начнут, — перебила я.
— И все же, если что, мой номер у тебя есть, — мужчина обнял меня, поцеловал дочерей и молча вышел из квартиры. У меня на душе остался осадок, но решила не впадать в уныние.
— Ну что, пойдемте, я вас познакомлю с бабушкой и дедушкой? — Вот теперь на их лицах появилось понимание. Мы пошли в гостиную, где нас ждали мои родители.
По их лицам я поняла, что они слышали наш разговор с Антоном. Но они не были оскорблены, только лишь немного огорчены. Я посадила девочек напротив матери и отца и представила их друг другу:
— Это мои мама и папа. Нина Алексеевна и Константин Сергеевич, — я показала на родителей. А потом перевела руку в сторону детей. — Это мои девочки. Старшая, Радиона, и младшая, Миражанна.
— Какие вы красавицы, все в свою маму, — мама посмотрела на меня полными слез глазами. — Сонечка, они вылитые ты в детстве. Какая прелесть.
Дальше были несколько часов различных разговоров, смеха и восхищения. Девочки делились своими талантами и интересами. Родители стойко держались. Мне даже показалось, что они как-то очень быстро нашли общий язык. Родители уходили уже в темных сумерках. На пороге, обнимая меня, отец произнес:
— Спасибо, что дала нам шанс. Мы тебя очень любим. И… Прости нас.
— И я вас люблю, пап…
Еще раз меня сжали в объятиях, и они вышли из квартиры. А я еще несколько минут стояла у двери и пыталась осознать все то, что произошло сегодня.
Глава 40. Герман
Родители вызвались ехать со мной. И все дело в том, что врачи запретили отцу лишний раз нервничать и советовали больше отдыхать. Поэтому он решил съездить со мной, проверить филиал фирмы, познакомиться с моими женой и с сестрой. При воспоминании о Софи и Афине по телу прошлась волна тепла.
Я многое рассказывал им о сестре, после того, как мы отметили вместе день рождения пару лет назад. Они были очень рады, что я не был один. Но из-за работы отца они все никак не могли собраться и приехать. Из-за Афины отец разрешил мне возглавить именно тот филиал. Он не хотел отрывать меня от нее. Для моей семьи родные люди важнее много в этой жизни. И они воспитывали меня беречь такие узы.
Здание аэропорта встретило нас каким-то уже родным гулом голосов. Эта атмосфера напоминала мне дом, так часто я летал из одного города в другой. И мне нравилось, что я не сидел на месте. Жизнь была слишком коротка, чтоб упускать любые возможности. Я это особенно понял после того пожара, который чуть не забрал у меня самое дорогое. А потом был инфаркт у отца, напомнивший, что на его месте мог быть и я или кто-либо другой из моих родных и близких.
— Мам, пап, у меня есть два варианта, куда вы можете заехать, — повернулся к родителям, которые кидали друг на друга таинственные
