сердце Шедека и отвел больного в покои.
Оставшиеся магистры еще какое-то время продолжали обсуждать случившееся, но в конечном итоге сошлись на том, что следует дождаться, когда обвиняемому станет лучше, потребовать от него объяснений и лишь после этого решать, как следует поступить. А до этого времени не делать спешных выводов.
Но не успела жрица выйти из зала, как у самого выхода ее перехватил Баргос.
— Нам нужно поговорить, — он схватил Меган за руку и затащил в полутемный коридор, подальше от любопытных зевак.
— Ты что задумала? А?! — бывший куратор шипел точно деревенский гусь. — Что это за фокусы?! Какие к Рамону расписки? Какой еще Зафрэль?!
— А ты-то чего так разнервничался? — усмехнулась Меган.
Раньше девчонка вышла бы из себя, разозлилась. Сейчас же спокойно стояла, с любопытством разглядывая сердитого наставника.
— Ты хоть понимаешь, что случится, когда Шедек оправится? Он обвинит тебя в убийстве старшей жрицы и отправит на виселицу!
«За сообщничка своего переживаешь», — подумала девушка.
После того, как Лабиринт раскрыл ей глаза на правду, она стала иначе воспринимать поступки Баргоса. И теперь в этой вспышке гнева ей виделась не забота о подопечной, а страх, что куратор останется без поддержки подельника-Шедека. Меган хорошо помнила диалог с наставником, случившийся в Лабиринте. И слова, что как только Шедек и Баргос получат свои должности в Ордене, они убьют жрицу. Баргос свое место получил, но вот дальнейший план Меган реализовывать не собиралась. Она решила, что наилучшим выходом станет избавиться от Шедека и заодно показать Баргосу, что мужчина выбрал не ту сторону. Зря он решил отвернуться от Меган.
Изначально жрица разрабатывала совсем иной план. Она хотела избавиться не только от Шедека, но и от Баргоса, и от Клавия. Но мальчишку решила пока не трогать — он явно как-то связан с чудовищным предсказанием о разрушении континента. А ликвидировать Баргоса не поднялась рука. Как бы жрица на него не злилась, как бы не опасалась, что его сговор с Шедеком может закончиться для нее весьма плачевно, все равно не решилась причинить вред бывшему куратору. То ли излишняя сентиментальность, то ли тот факт, что долгие годы он заменял ей отца, но так или иначе, жрица была ему благодарна за те годы, когда он поддерживал ее.
Поэтому решила действовать иначе.
— Между прочим, — произнесла Меган, — я спасаю твою шкуру. Ведь ты, наверное, и не догадывался, зачем Шедек хотел сделать тебя магистром финансов? А хочешь, я тебе расскажу, что на самом деле замыслил этот ублюдок? Ему как-то хватило ума спьяну поведать мне о своих планах, — убедительно врала жрица. — Твой любимый Патах собирался забрать из фонда Ордена несколько миллионов, а пропажу свалить на тебя. Так что мне пришлось делать выбор: либо ты, либо он. Как, по-твоему, я поступила неправильно?
Куратор опешил. Он чувствовал какой-то подвох в речах Меган, но не мог понять, в чем дело. Логически все казалось верным. Зная характер Шедека, от него на самом деле можно было ожидать подобного коварства. Но все-таки что-то смущало Баргоса в словах девчонки.
Не говоря уже о сегодняшней выходке с документами. В этом чувствовалось влияние Клавия. Бывший куратор был убежден, что у самой жрицы не хватило бы ума провернуть столь опасную интригу. Выступить против Шедека… девчонка совсем потеряла голову от любви к библиотекарю.
— У тебя есть дальнейший план? — холодно спросил Баргос. Больше всего его досадовало, что Меган окончательно перестала с ним считаться. Раньше она всегда советовалась, спрашивала мнения, теперь же всячески демонстрировала, что выросла и больше не нуждается в опеке. Это больнее всего било по самолюбию куратора.
— Не бойся, мой старичок, — рыжая хотела насмешливо потрепать мужчину по щеке, но он перехватил ее руку и грубо откинул. — Это не твоя забота, — зло произнесла Меган. — А сейчас мне некогда. Дай пройти!
Уладив неотложные дела и убедившись, что на счет Шедека можно больше не волноваться, жрица вернулась в зал Ордена где, как и рассчитывала, застала Ярена и Зафрэля. Они все еще сидели за столом, обсуждая преступления магистра справедливости.
— Многоуважаемый Зафрэль Керин, — ласково обратилась Меган, ступая точно лисица, мягко, и в тоже время, не сводя взгляда с жертвы. — Могу я ненадолго завладеть Вашим вниманием?
Зафрэль не успел даже сказать что-то Ярену, как тот демонстративно громыхнул стулом и вышел из зала. Цевсу не понравилось, что девка выдвинула на должность Высшего кандидатуру Зафрэля. Что-то было в этом неладное. А то, что она так безжалостно расправилась сегодня со своим любовником, говорило лишь о том, что потаскуха явно решила сменить фаворита. И кто знает, какое участие в этом принимает Зафрэль? Возможно, это лишь интриги рыжей шлюхи, а может — приятель и сам добровольно переметнулся на ее сторону?
Именно на такую реакцию Меган и рассчитывала. Запутать Ярена. Заставить его сомневаться в союзниках. Начать видеть вокруг предательства и заговоры. Тогда он сам оттолкнет от себя друзей и останется без поддержки, совершенно одинокий, а, значит, безопасный для жрицы.
В голове девушки был выстроен четкий план: сначала добиться того, чтобы Орден полностью подчинялся ее воле, после чего она сможет перейти ко второму этапу — начать влиять на императора, чтобы не допустить исполнения пророчества. Раз Альберг не желает общаться с ней, подсунем ему магистров. Так или иначе, но нужно заставить императора отказаться от промышленной магии и особенно, от заклинания Черной земли. А для этого в самом Ордене к власти должны прийти магистры, выступающие за первородную магию. К сожалению, таковых сейчас трое: магистр знания, магистр наследия, и, как ни странно, друг Шедека — магистр северных церквей. Магистр милости и магистр мнения Зафрэль соблюдают нейтралитет. Все прочие выступают за промышленную магию. И громче всего за нее ратует Ярен.
Поэтому Меган решила попробовать перетянуть на свою сторону Зафрэля. Этим она поражала сразу две цели: получала поддержку от весьма влиятельного магистра, к тому же имеющего регулярные встечи с императором. И лишала Ярена и его коалицию, большинства голосов.
Первым желанием Меган было сесть рядом с Зафрэлем и попытаться обольстить магистра, но что-то ей подсказывало: подобная тактика не принесет победы. Она хорошо помнила холодность императора и то, как он реагировал на ее попытки очаровать аристократа. Больше таких ошибок она не совершит.
Поэтому жрица выбрала стул напротив, чтобы с одной стороны видеть лицо собеседника, а с другой показать, что разговор сугубо деловой.
— Я хочу принести извинения, — сдержанно произнесла она. — Пожалуй, мне следовало заранее уведомить вас о моем решении, дабы не ставить в столь
