многострадального отложил, выставил программу для воскресного выступления.
- А может, те, кто не едут, домой пойдут? – спросила Ирина подружка арфистка Марина. – Мы это сто лет не играли и еще сто лет не будем.
- Никто никуда не пойдет! – гаркнул Марков. – Сто лет не играли – значит, полезно будет повторить. А если кому так сильно в тягость, валите в музыкалку.
- Ну началось, - поморщился Карташов. – Антон, опять не с той ноги встал? Или у тебя они обе не те?
Повисла звонкая тишина, в которой так же звонко цокнул одинокий молоточек ксилофона. Марков опешил. Ну как же, не прима-королева Ирина, не занесенный мусорным ветром оппортунист Громов, а верный клеврет Карташов позволил себе такую вопиющую непочтительность, нарушение субординации и подрыв авторитета.
Впрочем, справился с собой он на удивление быстро. И поинтересовался едва ли не весело:
- Что, бунт на корабле?
- История – плохой учитель. Ничему никого не учит.
Намек получился более чем прозрачным. Даже я, новичок в оркестре, был в курсе той давней истории с прежним дирижером, которого Марков вынес на лопате.
- Да ну и хуй с ней. Работаем.
Карташов выдержал его гадючий взгляд, но я понял: черный список смертников только что пополнился. Зато мое отношение к Володьке ощутимо потеплело. А еще я понял, что он не вписывается в примитивную схему «плохой – хороший». Впрочем, как и большинство живых людей.
В перерыв Ира куда-то испарилась, а мы с Карташовым и Игорем Стрельниковым пошли в буфет.
- И что это было? – спросил Игорь, когда мы сели за столик.
- А, задолбал, - беззаботно махнул рукой Володька. – Меня сложно разозлить, но у него получилось. Причем уже не в первый раз.
- Не боишься? Он тебя, походу, в список врагов записал.
- Замудохается пыль глотать. У него таких врагов столько, что жизни не хватит всем отомстить.
Спохватившись, я написал Аньке и предложил заехать за ней после обеда.
«Не, папуль, извини. Я с бабушкой побуду. Увидимся еще».
- Мужики, а у вас какие планы на вечер? – спросил Игорь, допив кофе.
- У меня никаких. Мои на даче, я как ветер, - ответил Володька.
Поскольку Анька отказалась, а Ира что-то себе наметила, я тоже сказал, что никаких. Договорились вечером сходить в спорт-бар. Я не был прямо таким уж болельщиком, но захотелось вдруг чисто мужской компании. Просто отдохнуть от всего.
Глава 53
Когда-то очень давно я болел за «Зенит» - ну а как же иначе? Однако легионеры там сменялись с такой дьявольской скоростью, что я не успевал их запоминать. В итоге стало скучно. Европейские и мировые футбольные чемпионаты иногда поглядывал краем глаза, если было время.
Сейчас в спорт-баре на одной большой плазме показывали баскетбол, на другой какой-то европейский внутренний чемпионат по футболу. Баскет мы дружно отмели. Музыканты традиционно относятся к мячу в руках как к ядовитой змее. Да и вообще к спорту с большой осторожностью. У нас же лапки! Серьезный вывих или перелом может поставить крест на карьере, как это было с Женькой. А футбол – почему бы и не посмотреть?
Чемпионат оказался английским, названия команд мне ничего не сказали. Синие и белые – так проще. У синих форма была красивее, за них я и стал болеть. Впрочем, играли вяло, поэтому мы больше пили пиво и трепались.
- Володь, а что за история? – спросил Игорь.
- В смысле? – не понял тот.
- Ну ты сказал сегодня Маркову, что история ничему не учит.
А я-то думал, все знают. Хотя Игорь пришел в оркестр, вроде, всего года три назад. Может, ему и не рассказали.
- Был у нас до него руководителем старенький дедушка, а Марков на флейте играл и по необходимости дирижером подменял, если тот в больницу ложился. И вот однажды собрал он собрание и поставил на голосование петицию, чтобы шел уже себе дедушка на пенсию, дал дорогу молодым. Вышел большой хай, старички были против, но молодняк набрал большинство. Гаврилыч подумал и решил, что раз так, лучшие и правда на покой. Где-то с год оркестр трясло и колотило, выступлений почти не было. Многие ушли, многие пришли. Потихоньку все выправилось.
- Во как! – Игорь посмотрел на него сквозь бокал. – То есть ты намекал, что история может повториться?
- Не помню дословно, но что-то там такое было: история повторяется дважды, первый раз как трагедия, второй раз как фарс*.
У меня прямо язык зачесался, поправить, поскольку Гегель говорил, что исторические личности и события появляются дважды, а не повторяются. Если что-то повторяется дважды, то это уже три эпизода, а не два. Но решил не душнить без нужды.
- Так вот, - продолжил Володька, сделав глоток. – Марков, конечно, всех заебал конкретно, но революции не получится, потому что заменить его некем. Второго дирижера у нас нет. Феликс, не хочешь пойти поучиться?
- С ума сошел? – я чуть не поперхнулся.
Вот уж кем-кем, а дирижером я себя точно представить не мог. Для этого нужен мощный гармонический слух, чтобы слышать произведение в полном соединении всех партий. А музыканты все больше линейщики, для них оркестр - это соединение мелодий. Плюс нужно какое-то особое умение, чтобы всех подцепить, соединить и потащить за собой.
- А со стороны позвать? – предположил Игорь.
- В теории такое возможно. Собрался весь оркестр и сказал: все, Марков, не хотим больше с тобой работать и не будем. Это вот Вася Пупкин, наш новый дирижер, уступи ему место добровольно, как тебе уступил дедушка Гаврилыч. Заплакал Марков, взял свою палочку и ушел писать заявление об увольнении по собственному желанию. Можешь себе представить такое? Я – нет. На практике уволить дирижера и худрука – это примерно как уволить гендиректора. Ребята, вы не хотите со мной работать – на хер с пляжа. Хоть все. Я только свистну – прибегут другие, с волосами назад.
- Ну а если вдруг? – завелся Игорь. – Если заплакал и ушел?
- Если представить, что чудо случилось и Марков ушел, получится следующее. Он тут же наберет новый оркестр и будет с ним работать, а мы с Васей Пупкиным будем сосать, как сосали в первый год с Марковым. Потому что в лучшем случае нами будут затыкать дыры, а в худшем разорвут договор. И
